Ясно, что противник желает честного боя один на один. Меня это устраивает, поскольку поединок оттянет время и, обернувшись назад, я обращаюсь к казакам за моей спиной:
– Всем по хатам! Занимайте оборону!
Пока говорю, натыкаюсь на пронзительный острый взгляд Кумшацкого, который, так же как и все вокруг ранен. Он держится за побитый окровавленный бок и спрашивает:
– Никифор, ты понимаешь, на что идешь?
– Понимаю, дядька Максим. – Больше мне с командармом говорить не о чем, и повернувшись к ногайцу, кулаком левой руки я ударяю себя в грудь и называю ему свое истинное имя: – Лют!
Переросток понимает меня и тоже, ударив себя в грудную клетку, представляется:
– Булат!
Ловко крутанув в руках шашку, я сделал шаг вперед. Он тоже. Его сабля весит килограмм семь-восемь, парировать удары не получится, так что единственная моя надежда на успех – это быстрота. Бросаю взгляд на руки ногайца и вижу, как его пальцы побелели от напряжения. Наверняка, мой противник не из простых воинов и, может быть, он догадывается, что я не его очередная жертва, а потому и нервничает. Вполне возможно. Однако лишние думы сейчас лишь помеха, глаза в глаза с врагом и плевать на все, что вокруг происходит. Начали!
Я имитировал прыжок вперед и, как ожидалось, богатырь повелся. Он взмахнул своей косой смерти на уровне груди и, поняв, что его обманули, бросился на меня. Так и надо, я резко рванулся в сторону, а потом в другую. Взмахнул шашкой, вроде как метил в лицо Булата, но резко изменил угол удара, благо, сделать это легко, и зацепил его бедро. Остроту своего клинка я знаю, так что рана у него в любом случае глубокая, и задета кровеносная артерия.
Богатырь взревел от ярости и, припадая на раненую ногу, из которой хлестала кровь, снова рванулся на меня. Быстрый взмах саблей и перекатом по утоптанной земле майдана я ухожу в сторону. Снова на ногах, опять богатырский замах врага, и опять перекат. Смертельная игра в кошки-мышки, в которой я более слабая сторона до тех пор, пока мне это нужно. Удар. Отскок. Блеск стали, и полоса металла проходит в сантиметре над головой.
Наконец, изображая усталость, на краткий миг я остановился. Казаков вокруг уже нет, они в хатах, а ногайцы верещат как стадо диких обезьян и подпрыгивают на месте. Булат уверен, что теперь-то он точно меня достанет, но я оттянул время и теперь могу закончить этот поединок. Нырок под саблю, короткий шажок на противника и, справа налево, клинок шашки вскрывает халат и грудную клетку степного батыра. После этого быстрый прыжок влево и еще одна секундная остановка.