Удар! Удар! Отвожу палаш в сторону, провожу клинком по ребрам противника и сам сгибаюсь от боли в правой ноге.
На миг мы расходимся. Враг стоит полусогнувшись, а у меня сильно рассечена голень. Дело дрянь, встрял я конкретно, тем более что Митяй Корчага на помощь придти не может, ибо сам дерется с таким же противником, какой мне достался, и тот его одолевает.
– Да кто же вы такие!?
Я задаю человеку напротив этот вопрос, не надеясь на ответ, но он говорит:
– Мы Воины Господа!
Сказав это, он снова кидается на меня. Сталь палаша направлена прямо в мою голову и грозит смертью. И понимая, что надо как можно скорее заканчивать этот бой, я решаюсь поступить нестандартно. Кидаюсь противнику в ноги и всей массой своего тела, бью его по коленям. Он падает, а я оказываюсь на нем, и мы катимся по траве. При этом моя нога сильно кровоточит. Я чувствую, как теряю силы, и красная живительная руда толчками выплескивается из дергающейся порезанной вены. Кажется, что вот-вот я потеряю сознание, но не могу себе этого позволить, пока не одержу победу. Из сапога появляется кинжал и, навалившись на врага, в бешеном исступлении, я бью его в район лица и не промахиваюсь. Раз за разом клинок опускается на моего несостоявшегося убийцу, кромсает его губы и нос, острием проникает в глаза, а при одном из ударов кинжал соскальзывает по подбородку и режет его горло.
Назвавшийся Воином Господа длинноволосый боец мертв. С трудом, я выбираюсь из-под телеги, куда мы скатились во время нашего падения на землю. И прямо перед собой я вижу суровую «морду лица» третьего человека без эмоций. В его руках пистолет, а на губах кривая ухмылка. Мое лицо залито кровью, а из оружия я имею лишь кинжал.
– Смерть сатанинскому отродью!
Мой враг совершает подвиг, и он не может удержаться от последнего слова, которое поставит точку в нашем противостоянии. Позер. Его пистолет изрыгает пламя. И все, что я могу и успеваю сделать, это кинуть в него кинжал. Выстрела я не слышу, для меня все происходит как в немом кино. Пуля тупо и не очень сильно ударяет в мою грудь и, уже не чувствуя никакой боли или сомнений, я медленно опускаюсь на истоптанную ногами изгвазданную траву. И пока все это происходит, я вижу, что не промахнулся. Клинок кинжала вошел точно в ложбинку у основания черепа, и третий Воин Господа, прогнув спину, падает наземь.
На душе как-то спокойно и тихо, и приходит удовлетворение оттого, что я хорошо выучил уроки моих учителей, боевиков полковника Лоскута и запорожских пластунов. Жаль, что так мало пожил в этом теле, но уж, видно, такова моя судьба, в расцвете сил, на самом взлете, погибнуть в бою.