Хоуп написала второму менеджеру и с тревогой ждала ответа: Тру предупреждал, что время в буше течет медленнее и на почту не всегда можно положиться. Шли недели, месяцы, и Хоуп постепенно теряла надежду, что этот человек откликнется, но однажды в почтовом ящике оказалось письмо.
Дети еще не вернулись из школы, и Хоуп тут же надорвала конверт, жадно читая корявые строки. Она узнала, что из Хванге Тру уволился, и ходят слухи, что он подался на работу в Ботсвану. Куда конкретно, менеджер не знал, но заверил, что дом в Булавайо Тру продал, когда его сын уехал учиться в университет в Европу (название университета и даже страны он не знал).
С этой скудной информацией Хоуп начала искать по лоджам Ботсваны, которых было несколько десятков. Она рассылала письмо за письмом, но Тру нигде не значился.
Наводить справки в европейских университетах она не стала – это было все равно что искать иголку в стоге сена, зато обратилась в «Зимбабвийские авиалинии», ища сотрудника, жену которого зовут Ким. Может, через бывшую супругу Тру получится что-то выяснить? Но и это оказалось тупиком: ей ответили, что человек по имени Кен работал в авиакомпании до 2001 или 2002 года, но уволился, и сейчас о нем сведений нет.
Тогда Хоуп решила расширить круг: она начала звонить в разные правительственные организации Зимбабве, спрашивая о крупной ферме, принадлежащей семье по фамилии Уоллс. Хоуп приберегла этот вариант напоследок, подозревая, что Тру окончательно перестал общаться с отчимом и сводными братьями после того, что узнал от своего биологического отца. Зимбабвийские чиновники тоже ничем не помогли, но напрашивался логический вывод, что ферму конфисковали, а землю раздали новым владельцам. Об Уоллсах не было никакой информации.
Исчерпав возможности, Хоуп решила облегчить Тру задачу на тот маловероятный случай, если он будет ее искать, и в 2009 году создала страницу в «Фейсбуке» и каждый день ее проверяла. Ей писали старые и новые друзья и подруги, родственники и бывшие коллеги, но Тру так ни разу на страницу и не зашел.
Осознание, что любимый человек как сквозь землю провалился и что они могут никогда больше не увидеться, повергло Хоуп в сильнейшую хандру. Она пережила немало утрат, но эта потеря была иного рода – с годами тоска по Тру только усиливалась. Дети выросли, и Хоуп дни и ночи проводила одна. Время неумолимо – жизнь прошла, конец, можно сказать, близок, и Хоуп невольно гадала, неужели ей суждено умереть в одиночестве.
Ей казалось, что слишком большой для одинокой женщины дом медленно превращается в ее склеп.