От понимания того, что те, кого она считала родителями, бессовестно врали ей все эти годы, в голове вдруг стало холодно и ясно. Она просто им нужна. Не сама по себе, а для дела. Отсюда постоянные, набившие оскомину «Лея, ты должна, должна, должна…» Должна улыбаться тем и не водиться с этими. Должна помнить, что она принцесса и не пачкаться в машинном масле, разбирая движок флаера. О том, как это здорово починить то, что, казалось, уже никогда не заработает, никто и слышать не хотел. Один старый Реймус ее и понимал. От этого вдруг такого теплого воспоминания о погибшем по щекам потекли слезы. А ведь она тоже от части виновата в его смерти. Не прикажи она оказывать максимально возможное сопротивление, может, и обошлось бы.
Хотя, едва ли. На одной из кратких остановок на пути от Скарифа к Татуину верные делу сопротивления люди пересказали абсолютно достоверный слух о том, что взбесившийся от неудачи под Скарифом ситх приказал расстрелять командира и чуть ли ни половину офицеров упустившего «Тантив» крейсера. Рассказчик еще смеялся над тем, что после этого преследовать их Вейдеру просто не с кем. От этого воспоминания Лея вновь передернула плечами. Теперь от брезгливости. Говорить со смехом о чьей бы то ни было смерти сейчас ей казалось просто омерзительным.
Лея глубоко вздохнула и вытерла рукавом слезы. Огляделась. У нее со зрением непорядок, или в мире что-то изменилось? Полутемная камера сделалась не то, чтобы ярче — четче. Ей достаточно взглянуть на водопроводный кран, чтобы понять, прокладка в нем на ладан дышит. А за дверью коридор совсем пуст. Часовой только на повороте метров за двадцать от двери ее камеры. И у него болит зуб.
От понимания того, что она сошла с ума, у принцессы застучали зубы. Она со стоном сползла на только что испачканный пол. Но куцее, серое одеялко вдруг слетело с кровати и накрыло ей плечи как будто плащом. Сил удивляться еще и этому уже не было. Лея просто сидела на полу, завернувшись в одеяло и тихо скулила, словно маленький всеми брошенный щенок.
Движение человека по коридору она почувствовала, хотя никаких шагов за тяжелой железной дверью не слышно. Солдат вошел и начал расставлять миски с едой.
— Почему не дроид? — процедила сквозь зубы арестантка.
Ей не ответили. Только теперь этого и не надо. Сумасшедшая принцесса словно в записи увидела, как некий тип с нашивками санитарной службы приказывает парню посмотреть, как там задержанная.
— Шпионим, значит?!
— Идите кушать, пока не остыло; — примирительно отозвался солдат.
— Подавись ты!
Девушка и не думала вставать с места, но содержимое судков вдруг выплеснулось на шлем тюремщика, посуда последовала его примеру и со звоном отскочила от брони штурмовика. Тот ошалело попятился, пока не уперся спиной в со страшным лязгом захлопнувшуюся дверь. Лея злорадно поняла, что от резкого удара ее основательно заклинило.