Кликаю заголовок в начале списка и жду, пока откроется страница. Проглядываю статью. В ней сказано, что я похитила пятилетнего мальчика. Ну, то есть не совсем так – автор статьи этого не утверждает, но задает вопрос: «Неужели Тесса Маркхэм и впрямь похитила пятилетнего мальчика?».
Нет, черт возьми, никого я не похищала.
И опять я невольно задумываюсь о том, откуда они узнали про Гарри. Может быть, кто-то из полицейских проболтался? Нет… Ну конечно, это же ясно, как день. Я вдруг понимаю, кто это все устроил.
Карли.
Моя любопытная соседка. Конечно, это она. Кто, кроме нее, видел Гарри? Никто. Но как она разнюхала все остальное? Что ж, надеюсь, она изрядно наварилась на моем несчастье… Вот ведь сука какая!
Я вызываю следующее сообщение. Вижу журналистку с микрофоном. Начинается видео. Да ведь она же стоит на моей улице! Показывает на мою дверь и спрашивает: действительно ли женщина, которая живет здесь, серийно похищает детей. О господи, она рассказывает про тот случай с коляской! Они берут интервью у матери ребенка. Вот она, стоит рядом с репортером напротив моей двери и клянет меня на чем свет стоит. Говорит, это просто насмешка над правосудием, что меня еще в тот раз не упекли куда следует. В их голосах столько уверенности, как будто я и впрямь совершила то, в чем они меня обвиняют. Но я ничего такого не делала. Совсем ничего. Или я ошибаюсь?
Прошло двое суток, а ребенок все еще не возвращен в лоно семьи. Никто не знает, откуда он появился и как оказался в доме Тессы Маркхэм. По всей видимости, множество вопросов еще ожидают ответа.
Щелкаю по следующему изображению – это диктор с местных теленовостей. Он говорит о моем прошлом, о моих мертвых детях. Рассказывает, как вскоре после смерти Сэма меня заподозрили в попытке похищения ребенка, но обвинение так и не было предъявлено официально. Почему же никто не говорит о том, что это я и Скотт позвонили в воскресенье в полицию? Я хочу сказать, если б я по-настоящему похитила Гарри и намеревалась оставить его у себя, разве стала бы я тогда сама ставить в известность власти?
Смотреть больше нет сил. Слушать, как чужие люди снова и снова копаются в моей истории, тоже. Как они судят и рядят обо мне, расписывая все то, хуже чего для матери и быть не может. Почему меня опять заставляют пройти через все это? Почему прошлое никак не хочет оставить меня в покое?
Мобильник начинает вибрировать у меня в руке, и я едва не роняю его от неожиданности. Неужели журналисты добрались и до этого номера? Но нет, на экране высвечивается телефон Моретти. Наверное, Бен звонит, посмотрел новости. Не исключено, что теперь он точно меня уволит, может быть, даже прямо сейчас. Так что с повышением можно распрощаться, и не важно, хотела я его или нет. Но говорить сейчас с ним у меня нет сил. Позже.