– Правда? – У меня становится легко на сердце. – Вот было бы здорово!
– Это самое малое, что я могу сделать.
– А может, ты лучше подбросишь меня до местного супермаркета? Знаешь, того, что возле новой пиццерии на Фрайерн-Барнет-роуд. У меня дома еда кончилась, а сходить в магазин теперь не так-то просто, журналисты преследуют по пятам…
– Разумеется. С удовольствием подброшу. – Она прямо расцветает.
Внезапно темный зимний вечер кажется мне уже не таким мрачным. Я сую телефон в сумку, и мы с Кэролайн выходим во двор. Даже нога у меня болит как будто меньше. Но, увидев ее «Фольксваген Пассат Истейт»[3], я понимаю, что репортеры сразу заметят меня на пассажирском сиденье. Думаю, та же мысль приходит в голову Кэролайн, потому что она останавливается и, сложив губы трубочкой, критически глядит на свою машину.
– А что, если я залезу в багажник? – предлагаю я. – Он, кажется, большой.
– Ты не против? – спрашивает Кэролайн непривычно тонким голосом. – А то ведь они привяжутся к нам, верно? – Я прямо-таки чувствую панику, которая исходит от нее в этот миг. Наверняка она уже жалеет, что ввязалась во все это.
– Ничего, все будет нормально, – отвечаю я. – Так я по крайней мере спрячусь, и они не узнают, что я выехала с работы. Может, мне даже удастся спокойно сделать покупки.
– Ну тогда пойдем. – Кэролайн открывает заднюю дверцу, а я забираюсь в просторный багажник и укладываюсь в нем на боку, как жертва мафии.
– Если ты прикроешь меня одеялом… – начинаю я.
– Это собачье одеяло, – говорит она. – Оно не очень чистое.
– Ничего страшного, это же ненадолго. И придвинь ко мне вон тот мешок с резиновыми сапогами.
Кэролайн смотрит на меня в упор, и я хихикаю. Она с трудом прячет улыбку.
– Я уже несколько месяцев не смеялась, – говорю я. – Боюсь, с непривычки лицо треснет.
– Да, не каждый день доводится ездить с таким шиком, – поддакивает Кэролайн.
И тут мы обе начинаем хохотать, как безумные, так что я уже всерьез начинаю опасаться за целостность своей физиономии. Слезы бегут по щекам и у Кэролайн, и у меня, по всему двору эхом раздается наш хохот. Я все еще всхлипываю, когда хозяйка автомобиля принимается приводить в порядок его заднюю часть.
– Ну вот, – удовлетворенно говорит она. – И не догадаешься, что под этой кучей барахла кто-то есть.
– Ты уверена, что не пожалеешь? – спрашиваю я ее из-под одеяла; запах старой псины наполняет мне нос.
– Уверена, – отвечает она. – Только лежи там и не шевелись. Я скажу тебе, когда можно будет вылезти.
Вскоре мы уже подъезжаем к воротам, и я слышу, как на бедную Кэролайн со всех сторон обрушивается град вопросов.