– Крэнборн? – переспрашиваю я. – Это в Дорсете?
– Да. Там живет Фишер с сыном.
– Ты туда ездила? Зачем?
– Хотела поговорить с ним, но он меня и слушать не стал. Даже дверь не открыл. Он вообще ни с кем из газетчиков говорить не желает. Заперся у себя в доме вместе с Гарри и сидит.
– Что ж, – говорю я. – Его можно понять. Кто угодно напугается, если у него на крыльце станет дневать и ночевать целый табор репортеров.
– Намек понят. Предположим, Фишер испугался, но это не объясняет, почему он так долго не обращался в полицию. Ну ты сама подумай. У тебя пропадает пятилетний сын. Ты ищешь его, нигде не находишь. Минут через двадцать у тебя сдают нервы, и ты звонишь в полицию. Ну может быть, через час, максимум через два. Но не через четверо же суток!
Я ловлю себя на том, что согласно киваю.
– И правда странно.
– А я тебе что говорю? Короче, я нашла его прежнюю домработницу. Она сейчас живет здесь, в Лондоне. Но также отказалась со мной говорить.
– А она здесь при чем?
– Ну, во-первых, она много лет работала у Фишеров, а значит, хорошо их знает и может рассказать что-нибудь интересненькое. А во-вторых, Фишер уволил ее сразу после смерти жены. Так что она могла и обиду на него затаить. И вообще, прислуга ведь всегда в курсе всего, что в доме происходит. В общем, неплохо было бы с ней поговорить, правда?
– Да, наверное.
– Не наверное, а точно. Я уверена, тетка что-то скрывает.
– Но если она не хочет с тобой говорить, как ты это выяснишь? – спрашиваю я.
– Н-да… – Соседка барабанит по крышке стола ногтями, покрытыми лаком в несколько слоев. – Это со мной она говорить не хочет, а вот с тобой, может, и заговорит.
– Со мной? – переспрашиваю я. – С чего ты решила, что она захочет говорить со мной? Да моя физия во всех газетах пропечатана! Если домработница Фишера верит хотя бы половине того, что там обо мне пишут, то наверняка считает меня дьяволом в юбке.
– Не согласна, – возражает Карли.
– Ну еще бы.
– Нет, я просто хочу сказать, она, может быть, знает, что происходит на самом деле.
– Значит, ты признаешь, что твоя так называемая «история» – выдумка от начала и до конца, – говорю я.
– Я этого не сказала, – отвечает Карли и выпрямляет спину еще сильнее, чем раньше. – Я имею в виду, что если она знает, как все есть на самом деле, то не станет обращать внимание на то, что пишут в газетах.
– Тебе-то откуда знать? – Я фыркаю и складываю на груди руки. – И вообще, ты же говоришь, она у них уже не работает. Значит, может быть и не в курсе, не так ли?
– А вот этого мы не узнаем, пока не спросим, – отвечает Карли. – В конце концов, что мы теряем?