— Да разве император прислушается ко мне, ведь речь идет о наследнике престола!
— Вы были соратником его брата.
Неужели память об этом не смягчит его сердце?
— Аннушка, — барон снова откинулся на подушку. — Проводи Андрея.
Я хочу подумать — слишком многое случилось сегодня…
Долгорукий еще раз поклонился барону и вместе с Анной вышел в коридор. До крыльца они разговаривали, не замечая, что за ними следит Полина и запоминает каждое, сказанное ими слово.
— Я вынужден проститься с вами.
И не корите, что принес дурные вести — я не знаю, что ожидает Владимира, но уверен — отец имел право знать его судьбу.
— Не вините себя Андрей Петрович. Я рада, что барон узнал об этом именно от вас. Гораздо хуже, когда такие новости приносит чужой человек.
— Слава Богу, что Иван Иванович не останется наедине с печальными известиями. Ему очень повезло с воспитанницей. К слову, я слышал ваше выступление на том балу. У вас потрясающий талант! Помню, один мой друг был просто сражен вами.
— И кто же ваш друг?
— Князь Михаил Репнин…
— Вы, наверное, ошибаетесь, я не могла понравиться князю Репнину.
У него уже есть дама сердца.
— У Михаила? Почему вы так думаете?
— Он хотел написать мне, но так и не сделал этого.
— Михаил не может вам написать.
Его арестовали вместе с Владимиром.
Он был секундантом цесаревича…
— Нет!
— Увы! Сожалею, что расстроил вас.
Прощайте, Анна. И будьте счастливы.
Долгорукий поцеловал Анне руку, которая повисла безжизненно и безвольно, и вскочил в седло. Анна проводила его невидящим взглядом…
А тем временем Полина, воспользовавшись, что Анна вышла провожать Долгорукого, вернулась в комнату барона.
— Что ты здесь делаешь? — сурово спросил ее Корф.
— Зашла спросить, не надо ли чего? — Полина сделала вид, что проверяет лекарства на ночном столике. — Ой, кажется, это награды Владимира Ивановича? Он такой герой! Не случилось ли чего?
— Случилось. И раз уж ты здесь, помоги мне одеться. Я еду в Петербург.
— Но вы больны!
— Я должен ехать!
— Не надо вам ехать, Иван Иванович, — принялась уговаривать его Полина. — Вы человек немолодой, не очень здоровый. Ни к чему вам сейчас лишнее волнение. Увидите Владимира Иваныча в тюрьме, в кандалах, как какого-нибудь преступника — даже подумать страшно! А уж охранники в тюрьмах — вообще дьявольское отродье! Деньги воруют почем зря, да и над заключенными, говорят, измываются — дрожь берет. Мало кто такое пережить может. Большинство с ума сходит. А потом их на каторгу ссылают да вшами и личинками погаными кормят. До старости, говорят, немногие доживают… Что это вы, барин, никак опять сердце?