— Ой, ой, ой, Андрей Платонович, счастлива видеть! Я так готовилась к вашему визиту! Как вы находите мое новое платье? — спрашивала Лиза намеренно тонким и писклявым голоском, озвучивая свою любимую фарфоровую куклу Машу, которую по случаю «ее предстоящей свадьбы» нарядили в лучшее платье.
— Чудесно, чудесно! — восторженно басила по-стариковски Татьяна, играя тряпичным Петрушкой-уродцем, который, по замыслу обоих восседавших на кровати кукловодов исполнял роль Забалуева.
— Чудесно то, что вы к нам пожаловали! — кукольная Маша размахивала руками и прыгала на шелковом покрывале от радости. — Я всю ночь мечтала вновь увидеть блеск ваших глаз!
— А что если он скажет: «Здравствуйте, Елизавета Петровна, позвольте вашу щечку!» — Петрушка игриво склонил носатую голову в красном колпаке.
— Целуйте, Андрей Платонович!
Целуйте крепче! — Маша обеими ручками схватила Петрушку за горло и сжала его в неумеренном порыве.
— А вас не стошнит, Лизавета Петровна? — прохрипел Петрушка, отчаянно вертя задом и пытаясь вырваться из цепких объятий дорогой невестушки.
— Еще как стошнит! Но победа не дается без жертв! — Маша весело захлопала в растопыренные ладошки. Голова Петрушки поникла, нос провалился до талии. И вдруг кукла заговорила уже другим, нормальным, Лизиным голосом. — Скоро приедет Владимир и спасет меня от этого кошмара. А пока буду притворяться страстно влюбленной.
— А я бы не смогла притворяться, — в тон ей ответила враз посерьезневшая Татьяна. — Побоялась бы.
— Я боюсь только одного — вдруг Соня не выдержит и расскажет маменьке про мое письмо Ивану Ивановичу!
— Соня любит тебя!
— Соня еще маленькая, она и маму любит, я же вижу, как она разрывается на части! — горестно вздохнула Лиза и вдруг, лукаво посмотрев на Татьяну, добавила:
— А знаешь, Забалуев ночью кладет в стакан с коньяком вставную челюсть!
— А куда же он на ночь кладет свою ногу? — поддержала игру Татьяна.
— А ногу… — задумалась Лиза.
— А ногу он кладет в чан с квашеной капустой, — с самым серьезным видом сообщила Татьяна. — Чтобы не скрипела!
— Что здесь за веселье?! — прервала их Долгорукая, по обыкновению широким жестом распахнув дверь в комнату дочери, и в просвет ловко прошмыгнула юркая Соня. — Довольно вам бездельничать! У тебя, Татьяна, что — дел мало? Ступай на двор или по дому посмотри, что запустила.
А ты, Лизушка, — хватит лясы точить, садись вышивать наволочки для свадебного белья. Сундук с приданым стоит, а в нем только твои наряды.