– Эльчин, вы знаете, я не покупатель, – Сергей посмотрел на этого маленького, честно работающего человека и почему-то решил выложить ему всю правду, ну, или почти всю, – я муж Ольги Ясеневой, хозяйки «Феи цветов». Знаете её?
– Олю? Да, конечно, очень хороший человек она. Только вы ей не муж.
– Откуда вы знаете?
– Я её с другим мужчиной видел. А такая, как она, мужу изменять не будет.
– Вы правы. Я – бывший муж. Мы давно были в разводе, а вот теперь встретились, и я пытаюсь Оле помочь. У неё начались проблемы, кто-то бьёт и замазывает краской витрины в её магазинах…
– Я слышал про это, – кивнул Эльчин.
– Это ещё не всё. И самой Ольге, и её продавщицам угрожали, а позавчера ночью подожгли дверь её квартиры.
– Кто же это делает? – покачал головой мужчина. – С женщиной воюют. Стыдно.
– Мы пока не знаем, кто автор затеи. Честно говоря, я думал на вас. Но Оля не верит, что вы могли так с ней поступить. Да и после нашей беседы стало ясно, что вы не заинтересованы в этом, раз уезжаете.
– Вы про то, что я конкурент? – Эльчин усмехнулся, от глаз побежали в стороны весёлые морщинки.
«Приятный и умный мужик», – подумал Ясень и с симпатией кивнул.
– Я не конкурент ей. Где мы – и где она. Мы не так давно из Гянджи приехали. Я вообще-то учитель, азербайджанский язык и литературу в школе преподавал. Только в России, сами понимаете, это не самые востребованные предметы. Вот и решил бизнесом заняться. Но меня это не слишком интересовало, вот и вышло всё так… неинтересно. – Он обвёл рукой свой магазинчик. – Но цветы – это выгодный бизнес, даже таким неумелым людям, как я, деньги приносит. Так всё и шло, как у вас хорошо говорят, ни шатко ни валко.
А потом появилась Оля. Я сначала сдуру даже ругаться к ней ходил. Только после подумал: что ругаться? Человек делает свою работу хорошо, с душой делает. Вот у него всё и ладится. Даже продавщиц подсылал смотреть, учиться.
А дальше мне вообще стыдно стало. У меня сын на горке сильно упал, лицо разбил, зубы выбил. До травмпункта далеко, жена с другими детьми, маленькими. Я как назло уехал по делам аж на другой конец Москвы. Наргиз кинулась машину ловить, а никто не останавливается. Знаете почему?
– Наверное, испугались, что мальчик кровью машину зальёт или что детей много? Стыдно, конечно.
– Не поэтому, – покачал головой Эльчин, – а потому что увидели, что мы нерусские. Это мягко говоря. А так ведь и сами знаете, как нас называют. Я не обижаюсь. Считаю, что сами виноваты. У меня брат, я уже говорил, в Питере ещё с восемьдесят пятого года живёт. Так вот он рассказывает, что всегда очень хорошее отношение было. В конце восьмидесятых – начале девяностых, когда у нас беда была, так вообще русские очень жалели всех кавказцев. А потом… Потом многие забыли, что они в гостях. И стали вести себя… Нет, не как дома, дома они себя так не ведут. Я азербайджанец, но мне стыдно ходить по рынку в Выхине. Я слышу, что мои соотечественники вслед русским женщинам говорят, и сгораю от стыда. Мне как-то один знакомый стал рассказывать: еду, мол, в московском метро, никто женщинам места не уступает, вот мы у нас так не поступаем! А я ему знаешь что сказал? Я сказал: