– Ребят, а как там наша пельменная?
«Своей» они называли небольшую забегаловку неподалёку от института. Там кормили недорого и при этом очень даже съедобно. Они всей толпой особенно любили здоровущие, кособокие, не очень привлекательные внешне, но невероятно вкусные пельмени, поэтому и кафешку величали «пельменной», хотя на самом деле она называлась забавно, но не всем понятно. Впервые увидев её, Олег, оторопев от полёта креативной мысли рестораторов, вслух озвучил название:
– «Морильня червячков»… Это что ж означает? Мы, посетители, надо полагать, червячки. И местная еда нас заморит. В смысле, уморит… Надо ж было так выпендриться. Пойдёмте отсюда подобру-поздорову.
– Это всего лишь означает, что здесь можно заморить червячка, – посмеялся над версией друга сообразительный Павел, – пойдём, заморим?
– И правда, рискнуть, что ли?
Они зашли и больше за все годы учёбы «Морильню» ни на что не променяли. И Олег в сытой и спокойной Германии чаще всего вспоминал именно о тех благословенных временах, когда они после пар бежали в «свою» пельменную и лопали пельмени в самых разных видах и в огромных количествах.
– Представляешь, цела пока! Сами удивляемся!
– Да вы что? И название не поменяли?
– Не-а!
– А поехали туда?
– Что, соскучился по нормальной пище на неметчине? – посочувствовал Ясень. – Поехали, бедолага! Хотя я тебе скажу, Олеж, что жена Пашки, наша Злата, пельмени лепит такие, что я уже давно готов у них в Никольском поселиться окончательно и бесповоротно. Останавливает только нежелание стать приживалом.
– Да ты что?! Пельмени лепит? Сама? В наше время?
Павел гордо кивнул, а Ясень, обожавший Злату, расцвёл:
– Ты не представляешь, что это за пельмени! У Златы дед с Алтая и бабушка из Сибири, так она и научилась. Так что, если будет тебя спрашивать, чем тебя угостить, проси пельмени! Не ошибёшься…
Потом они поехали в «Морильню», после по другим местам боевой славы и наконец, под вечер уже, добрались до Никольского, где жили Рябинины. У Олега родственников в Москве не осталось. Отец умер, ещё когда они учились в институте, а маму он перевёз к себе в Германию, как только устроился там и немного обжился. Сейчас она с ним не приехала, отправилась в Англию, к своей школьной подруге, перебравшейся туда. Квартиру они сдавали. Скромный Грушин порывался остановиться в гостинице, но друзья так протестовали, что коллегиально решили всё-таки, что в Никольском дорогому гостю из Германии будет гораздо лучше.
Вечером, проводив Ясеня, отправившегося домой, Павел и Олег долго сидели на огромной веранде, пили чай с мятой и разговаривали. Когда Злата ушла спать, деликатно оставив друзей одних, Олег грустно посмотрел ей вслед и спросил: