Злата обеспокоенно посмотрела на мужа и Сергея. Глаза обоих были подозрительно холодны.
– Анжелика, попробуйте вот эти закусочные пирожки! – преувеличенно весело вмешалась она. – Это по рецепту моей бабушки. Надеюсь, вам понравятся.
– Я уже пробовала, мне не понравились, я сладкие люблю… Ольгунчик, ну давай про дом.
– Какой у вас интересный, своеобразный вкус, – тихо, угрожающе тихо заметил Ясень, обожавший Злату и всё, что она готовит, – своеобразный вкус и не менее своеобразное воспитание. Вернее, полное их отсутствие.
Анжелика его не замечала. Она подалась к Олегу, обеими руками обвила его правую руку так, что он не мог ни куска отправить себе в рот, и томно смотрела на него.
– Слушай, эта бальзаковская красотка меня уже бесит, – пожаловался Злате Ясень.
– Она не бальзаковская, – шепнула та в ответ, – я тоже сначала подумала, что она старше Олега даже. Ан нет, это просто от неудачного и слишком яркого макияжа и полного неумения одеваться. А так ей лет двадцать пять – двадцать семь максимум.
– Да ты что? – искренне изумился Ясень.
– Ага. И она, кстати, вполне даже симпатичная, непонятно только, плохо воспитанная или мы ей мешаем охмурять Олега и поэтому она прёт напролом, как танк.
– Не, ну симпатичная – это ты загнула. Ведь натуральный крокодил в юбке.
– Это в тебе антипатия говорит. Ты присмотрись получше.
Действительно, у Анжелики были большие карие глаза, хорошая, хоть и несколько полноватая, фигура и красивые руки. Но в этих карих глазах так неприкрыто горел огонь алчности и желания хорошо выйти замуж, фигура так прижималась к Олегу, а руки так цеплялись за него, что всё вместе производило удручающее впечатление.
– Олеж, а как работа? Интересная? – вмешался Коля Осоргин, ещё один их однокурсник.
– Очень! – Оживился Грушин. – Ты не представляешь, как там всё организова…
– Мы всё представляем, Ольчик! Расскажи нам про дом!
– Дом хороший, Лика, большой. Нам с мамой даже слишком просторно в нём. Мама так красиво его обставила…
– Ну, мы всё переделаем под нас. Мамин вкус – это мамин. А вкус жены важнее. И я не Лика, а Анжелика, – проворковала гостья, страстно заглядывая Олегу в глаза. Для этого ей пришлось несколько скукожиться.
– Так и он не Ольчик, не Ольгунчик, не Олегочка и даже не Олегушка, – ласково, так ласково, что у Павла свело челюсти, улыбнулся Ясень, – он Олег. В крайнем случае Олежа. Но это только для своих.
Анжелика мазнула по нему невидящим взглядом и продолжила:
– Ты ведь отселишь маму, когда мы поженимся?
– Куда? – растерялся окончательно деморализованный Олег.