Москва и область. Осень 2000 года
К несчастью, в начале сентября Ивану Николаевичу стало хуже, и он был вынужден лечь в больницу. Узнавшая об этом Ольга кинулась было к нему, но была тут же отправлена прочь – дядя, как она стала по его просьбе к нему обращаться, – решительно отказался пускать её к себе. Расстроенная и испуганная, она пыталась звонить ему, но и к такому виду общения тот, как сразу же решила Ольга, ослабевший и измученный, прибегать отказался, передав девушке через племянника, что поговорят они, когда ему станет легче. Ольга поплакала, отправилась в храм заказывать молебен о здравии тяжко болящего раба Божьего Иоанна и принялась ждать новостей, искренне надеясь, что будут они хорошими. За время, прошедшее с конца апреля, она успела Ивана Николаевича искренне полюбить.
А вот с его племянником, к несчастью, всё было далеко не так благостно. Павел, особенно на фоне дяди, всё сильнее и сильнее раздражал Ольгу своей наигранной, как ей уже стало казаться, правильностью и положительностью. Про себя она уже давно определила его как редкостного зануду и ханжу. Но все её робкие попытки свести их отношения к дружеским или на нет натыкались на такое искреннее непонимание того, чего она хочет, что расстаться с Павлом никак не получалось. Ольга ругала себя за мягкотелость и бесхребетность, но решиться на серьёзный разговор никак не могла.
В начале сентября Павел сообщил ей, что собирается уехать в командировку по делам фирмы. На её тихий вопрос:
– А как же дядя? Кто его будет навещать в больнице? – ответил раздражённо:
– Вот ради дяди я сейчас и еду в Тмутаракань, чтобы решать его дела.
– Понятно, счастливо съездить, – сказала она, надеясь, что он не заметил облегчения, испытанного ею при услышанной новости.
Павел шагнул было к ней с явным намерением поцеловать, но она, не придумав ничего лучшего, сделала страшные глаза, прошептала: «Сейчас, сейчас» – и унеслась в туалет. Просидев там совершенно неприличные пятнадцать минут и выйдя, наконец, в коридор, увидела мать, неодобрительно качавшую головой.
– Что это была за эскапада? – насмешливо спросила та. – У тебя расстройство желудка или рассудка?
– Первое, – нервно поёжилась Ольга.
– Твой жених бесполезно прождал тебя десять минут и уехал несолоно хлебавши. Разве так провожают любимых в командировку? Ты стала чёрствой, Оля. Мне стыдно за тебя.
– Он не жених, мама, – только и ответила Ольга, счастья которой от возможности провести пару недель без ставшего назойливым ухажёра не могли поколебать даже колкости матери, – вернее, может, и жених, но точно не мой.