Странно и тревожаще было и то, что Ольга в ответ на заявление алкаша промолчала. И теперь оставалось гадать почему. То ли не поверила, то ли совсем наоборот.
Ах, как бы ситуацию отыграть в свою пользу? А что, если, когда все разойдутся, явиться к Ольге и, сославшись на любящее сердце, наплести, что не мог заснуть, мучился от какой-то необъяснимой тревоги, решил вернуться – а тут такое? А что? Вполне может прокатить. И трогательно, и романтично. И Павел стал придумывать речь до безумия встревоженного, горячо и искренне любящего человека. Придумывалось плохо. И он решил, что стоит, пожалуй, купить какой-нибудь любовный роман послезливее и почитать в целях приобретения опыта.
Наконец все разошлись. Он уже собрался было сыграть свою роль. Но тут снова не повезло. Бывший Ольгин муж остался у неё. Ну, разумеется! Как он мог её одну бросить в такой тяжёлой ситуации? Он же, по её словам, чуть ли не идеал мужчины! И теперь этот идеал утешал Ольгу вместо него, Павла!
Стоило что-то срочно придумать, как-то всё исправить. Но в голову ничего не лезло. Павел с трудом выбрался из-за приваленной к стене фанеры, отряхнулся и, тяжело ступая затёкшими от долгого сидения в укрытии ногами, пошёл вниз, с раздражением отряхиваясь и поправляя одежду. Настроение было мрачнее мрачного.
Утренний поход в милицию особых новостей не принёс. Ольга написала заявление. Её рассказ о предыдущих неприятностях никакого впечатления на милиционеров не произвёл, дело завели только по факту поджога. Раздосадованные, они с Сергеем вышли на улицу.
– Теперь куда? – спросила у него Лёлька с такой интонацией, будто бы он не появился в её жизни вновь лишь позавчера, а был уже много-много лет. И не просто был, а защищал, спасал, помогал. А потому имел полное право командовать. У Сергея сладко дрогнуло сердце, он прижал бывшую и будущую жену к себе и нежно потёрся о её волосы щекой. Жёсткая его щетина царапнула ей щёку и лоб, но она только закрыла глаза и прижалась к нему плотнее.
– Лёль, – тихо сказал Ясенев, – я не могу без тебя, Лёль. Прости меня за всё, я очень перед тобой виноват.
Она подняла на него глаза, в которых стояли слёзы, и покачала головой:
– Это я во всём виновата.
– Опять мы спорим, – он улыбнулся ласково и шутливо, – неужели это никогда не прекратится?
– Я больше не буду.
– И я.
– Надо же, какое несвойственное нам единодушие.
– И не говори… А знаешь что? Пошли-ка за моей машиной! Я её вчера у вашего «Бахуса» бросил, когда к тебе торопился. Сейчас дойдём и поедем в одно место. Ты сможешь сегодня не ходить на работу?