Шеф никак не мог поверить в удачу:
— Вы уверены? Вы абсолютно уверены?
— В этой жизни ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным, шеф, — возразил Медведь, — за исключением смерти, швейцарского франка и того, что богатые становятся еще богаче.
— Убедите меня, убедите меня, — просил шеф, обращаясь ко всем сотрудникам Проекта К разом.
Кадар никак не ожидал, что полиция обнаружит Лоджа, и он не понимал, как такое могло случиться. Он был таким осторожным, не предпринимал ничего, что могло бы привлечь к нему внимание. Как же это могло случиться?
Потеря Лоджа была хуже, чем потеря близкого друга. Хотя, это вполне естественно. Ведь он был Лоджем, разве не так? Именно через Лоджа он был связан со своим прошлым, и теперь эта связь оборвалась. Он чувствовал себя — как бы это точнее выразить — осиротевшим.
А может, он чересчур мрачно смотрит на вещи? Его дублер в иммиграционных процедурах — незначительный актеришка, спящий теперь вечным сном под полуметровым слоем бетона в квартале Мюри, смог бы помочь ему. Фотография этого человека и описание его внешности запечатлены в полицейских документах. А он, Кадар, может появиться под именем Лоджа и потребовать восстановления справедливости на том основании, что имя его было использовано в корыстных целях. Он смог бы это сделать, находясь в другой стране, иначе может случиться путаница. Да, это можно сделать. Должно получиться.
Нет, чересчур рискованно. Но он все-таки над этим подумает.
Осталось всего два дня до его отъезда из Берна и начала «активной» фазы операции. Было бы разумнее уехать немедленно, но он придерживался графика и принял все необходимые меры предосторожности. Может, ему даже удастся кое-что выиграть на этом.
Он глянул на показания термометра, вставленного в тело Пауля Страуба. Труп размораживался, но чересчур медленно. Было бы удобнее разморозить герра Страуба с помощью горячей воды, но он не был уверен в конечном результате. Это могло привлечь внимание судебного эксперта. Тело, сгоревшее в огне, не может быть пропитано водой. И оно не может быть куском льда, оно должно сгореть полностью. Но если наружные ткани будут теплыми, а внутренности по-прежнему холодными, голова может перекорежиться.
Он повернул ручку регулятора температуры, прибавил тепла и подумал, что правильно поступил, решив использовать для этой цели сауну. Он может сам расслабиться и пропотеть как следует, держа объект в поле зрения. Если взять за точку отсчета эксперимент с замороженной свиньей, то труп Страуба разморозится через шесть или восемь часов. Как раз вовремя, затем он его поместит в большой холодильник, и там труп будет лежать охлажденным, пока не потребуется. А если не потребуется, его можно будет опять заморозить и припрятать на черный день.