Она встала, подошла почти вплотную.
— Почему вы сразу не сказали о послании Алашавара?
— Потому что, если бы вы знали обо всем «сразу»: о заинтересованности Стратегов в нашем с Ордо договоре, то вам было бы намного труднее… прижиться. Вы не умеете врать, а подозрения, что вы до сих пор работаете на разведку, ни Алашавару, ни нам не нужны. Да и вам, собственно, тоже.
Даже взгляд ее словно стал мягче, а я вздохнул. Я бы на ее месте разорвал этого сукина сына — Шефа — в клочья. А она ему доверяет. Понимает ли, что тот бросает ее в огонь? Понимает ли, с чем ей придется столкнуться?
Нет. Наверняка, нет. Пешек используют вслепую. Ареттар тоже не мог помыслить, чем обернется его краткий гастрольный тур по Раст-эн-Хейм. Не знал, что это не так просто — прибыть в Торговый Союз, передать предложение Алашавара, получить ответ и убраться восвояси. Как не знал, что ждать ответа пришлось бы до старости… До тех пор, пока власть в Совете Гильдий не сменится.
Наверняка он понимал, что нельзя с завязанными глазами плясать на краю пропасти не сорваться на дно. Не знал лишь того что пропасть — вот она, рядом…. Гипотетическая вероятность найти в торговцах союзников стоила жизни послу.
Лигийцы! Словно малые дети в своем мире, где принято уважать права ближнего… Чистенькие, ухоженные, свободные. Лишенные враждебности.
Я потянулся к бутылке, вновь приложился к горлышку, стараясь не обращать внимания на недовольство Фориэ. Тянул мгновения до того, как придется отдать ей носитель и окончательно объясниться.
Прежде чем продолжать разговор, мне нужно было растопить кусок льда, что от страха намерз в животе. Я пил, а голова, против ожиданий была светлой.
И в глаза бросалось так много деталей: рисунок кружева на ее воротнике — черные ирисы, биение пульса в жилке на шее, тонкие пальцы с коротко подстриженными ногтями… волосы, собранные в узел на затылке.
Вытянуть бы шпильки, уткнуться лицом в их черный шелк, дышать ею… Идиот ее муж. Осел, идиот и бестолочь! Разве можно сравнить ее с молоденькой куклой? Разве можно променять… было бы на кого! Второй такой нет на свете.
Я поставил бутыль на стол сам, не дожидаясь вновь ее гневной отповеди.
— Мадам, пожалуйста, пройдемте со мной в кабинет.
Голос дрогнул. Некстати. Она лишь усмехнулась.
— Арвид, а у вас хватит сил для этого разговора?
Словно хлестнула по спине раздвоенным языком кожаной плети. Качнувшись, я сделал шаг к ней, поймал подбородок, заставил заглянуть в свои глаза… Будь она чуть трусливее, чуть покорнее, не знаю, чтобы и было — в висках стучала кровь, туманя сознание. Но она смотрела спокойно. Не спешила ни пугаться, ни презирать.