Мегрэ дернул за шнурок, висевший справа от ворот дома «Трех вдов». В парке раздался красивый и низкий звон бронзового колокольчика. Комиссар ждал долго, но дверь, выходящая на крыльцо, так и не открылась. Но вот за домом послышалось шуршание гравия, раздались чьи-то шаги. Показалась темная фигура человека. Мегрэ различил во тьме лицо молочного цвета, черный монокль.
Карл Андерсен не спеша подошел к воротам, открыл их и кивком головы приветствовал комиссара.
— Я ждал вашего визита… Полагаю, вы хотите осмотреть гараж… Прокуратура там все опечатала, но у вас, должно быть, есть право, чтобы…
На нем был тот же самый костюм, что и во время допроса на набережной Орфевр: по-настоящему элегантный костюм, который уже начинал лосниться.
— Ваша сестра здесь?..
Из-за темноты нельзя было определить выражение его лица. Андерсен дотронулся рукой до монокля, вставленного в глазницу.
— Да, она в доме…
— Я хотел бы ее видеть…
Карл немного поколебался, затем кивнул в знак согласия:
— Хорошо, пойдемте…
Они обошли здание. За ним находилась довольно большая лужайка, куда выходили наружные стеклянные двери всех комнат первого этажа.
В доме было темно. Туман окутывал деревья в парке.
— Я покажу вам, как пройти.
Андерсен толкнул застекленную дверь, и Мегрэ вслед за ним вошел в просторную неосвещенную гостиную. Дверь осталась открытой, и через нее проникал свежий и пьянящий вечерний воздух, наполненный запахом травы и мокрых листьев. В камине, разбрасывая искры, горело полено.
— Я сейчас позову сестру…
Андерсен не зажег свет, казалось, он даже не замечал, что наступил вечер. Оставшись один, Мегрэ прошелся взад и вперед по комнате, затем остановился перед мольбертом с наброском, выполненным гуашью. Это был образец модной ткани. Эскиз показался комиссару довольно странным.
Но еще более странной была обстановка в гостиной, напоминавшая о времени, когда здесь жили три вдовы!
Часть мебели, видимо, осталась от них. Несколько кресел в стиле ампир с облупившейся краской и вытертым шелком, а также занавески из репса выглядели, как и пятьдесят лет назад.
Зато вдоль одной из стен надстроили библиотечные полки из светлого дерева, на которых громоздились книги на французском, немецком и, кажется, датском языках.
А новые разноцветные одеяла резко выделялись среди выщербленных старинных ваз, обветшалого пуфа, сильно потертого ковра.
Сумерки сгущались. Где-то вдалеке промычала корова. Время от времени в тишине слышалось легкое, а затем все увеличивающееся жужжание мотора, по дороге, как смерч, проносилась машина, и звук постепенно затихал вдали.