Ну а как иначе? Отслужи-ка четыре срока в горячих точках, да еще подорвись на мине в своем «хаммере» на обочине жилой улицы, да поборись за жизнь.
Я охотней общалась с отцом и, в отличие от сестер, куда больше узнавала в нем нашего прежнего папу.
У него был заостренный подбородок, как у Бэт с Мэг, зато я унаследовала его рост и оттого по праву считала, что уродилась в него. К тому же волосы у нас одинаковые, цвета высохшей глины и молочного шоколада.
Гипс с его ноги еще не сняли, но щека начала зарастать, покрываясь восковой корочкой. Кожа, которую ему пересадили взамен обожженной, была красного цвета. Неделю назад я показала родным видео о том, как бразильские врачи испробовали кожу тилапии на людях с ожогами. Это, в принципе, как трансплантация. Ролик понравился только папе. Мередит встала и вышла из-за стола.
Я вытащила из кармана телефон: от Лори пришло сообщение. Он спросил, когда я освобожусь, и попросил забежать к нему после осмотра.
– С кем это ты общаешься с такой улыбкой? – поинтересовался папа.
– С улыбкой? Ни с кем. – Я заткнула за ухо прядь волос и облизала губы. Я вовсе не улыбалась.
– Ну да, ну да.
Пискнул мой телефон, и на экране высветилось имя Лори.
– Это просто Лори, – сказала я, не выдержав пытливого взгляда отца.
Он выставил вперед нижнюю челюсть.
– Просто Лори. Ага. Так, значит, этот Лори – твой парень?
Я засмеялась.
– Нет, пап, перестань.
На стене громко тикали часы, отмеряя секунды. Предыдущая секунда показалась мне оглушительной.
– Нет? Что-то мне подсказывает, он не в курсе. Со стороны выглядит так, будто он твой парень. Ты ведь не стала бы от меня скрывать, правда? – Рот у папы был слегка перекошен; он сказал, что это на всю жизнь, и даже если сделать две операции, то его челюсть не вернется на прежнее место – туда, где она была перед взрывом.
Я покачала головой.
– Пап.
Не то чтобы я чувствовала себя странно, разговаривая с ним о парнях, скорее рассказывать-то не о чем.
– Джозефин, я же не собираюсь запирать тебя дома и мешать вашим встречам. Просто мне хотелось узнать, как ты живешь.
Я вздохнула.
– То, что мы много времени проводим вместе, еще не значит, что он – мой парень.
– Он целыми днями валяется на полу в нашей гостиной. А если его нет, значит, ты у него. На мой взгляд, это значит «встречаться». Когда я ухаживал за твоей мамой, она без конца твердила мне, что мы просто друзья. Друзья не занимаются такими вещами, как…
– Пап! Ну ты что! – в ужасе воскликнула я.
Ужас получился, конечно, наигранный; я знала, что между моими родителями, так скажем, романтика, но предпочла бы не слышать о подобных вещах из уст отца.