Рубашка и куртка на нем почти одинакового оливкового оттенка, нарядная нижняя рубашка с мелким узором застегнута до самого горла, на ногах – темно-серые ботинки. Шайа словно сошел с улиц Нью-Йорка или Милана. Внезапно я встревожилась, что он заметит под платьем очертания моего лифчика без бретелек. Я не умела носить одежду так же, как Белл Гардинер, но знала, что это платье мне идет, просто, в отличие от нее, приходилось чуть больше скрывать.
– Я и не знала, что вы с моей матерью так близки. – Шайа внимательно посмотрел на меня и поднес к губам бокал. – Пока не услышал, как вы меня обсуждаете. Я, конечно, знал, что у тебя с ней больше общего, чем со мной, но даже не догадывался, что вы настолько похожи.
– Она желает тебе добра, Шайа. Ты – единственный ее сын. Родители хотят как лучше.
– Боже мой, Мэг! Да ты сама себя слышишь? Сидишь здесь и… – Он умолк, глядя мне в глаза. Постучал пальцами по столику с резьбой в виде виноградной лозы. – Да ты ее клон. Вчера, когда я заглянул в чуланчик и увидел вас там, то просто оцепенел. Вы настолько похожи! Вы даже бокалы держите одинаково.
Он содрогнулся, и я отпрянула.
Сравнивая меня со своей матерью, Шайа невольно польстил мне, хотя отчасти я догадывалась, что, возможно, именно этим объясняется его странное ко мне отношение любви-ненависти.
И он снова назвал меня Мэг. Наконец-то.
– Тебе повезло, что у тебя такие заботливые родители, – проговорила я.
Шайа закатил глаза и запрокинул голову, уставившись в звездное небо.
– Я думал, ты все понимаешь, Мэг, но ошибся. Вот и все.
Он покачал головой. Не очень-то высокого мнения обо мне.
Я встала из-за стола.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
Меня так и подмывало набрать полный рот воды и всю ее выплюнуть в него. К счастью, бокал оказался пуст. Хотелось устроить сцену, встряхнуть его, показать, до чего мы с ним докатились.
– Когда-то я тебя понимал, и ты сама это знаешь. – Шайа продолжал пристально смотреть мне в глаза.
Я обогнула лавку и бросилась прочь со двора. Если бы не проклятые туфли, то получилось бы сбежать красиво. Но я оступилась, упала, неуклюже пыталась подняться. Шайа стоял, склонившись надо мной, и с унылым лицом выковыривал из земли мою туфлю.
У нее отломился каблук, и Шайа указал на мою лодыжку:
– Это серьезно.
Я перевела взгляд на свою ногу.
Лодыжка сильно пульсировала. Я не замечала боли, пока Шайа мне не сказал. Странно. Джо наверняка найдет, как такое объяснить. Она может объяснить любое. Надо будет поинтересоваться.
– Давай я помогу тебе встать. – Шайа протянул мне руку.
Я дернулась в сторону и переместила вес на другую ногу, покачав головой: