Мистер Саймонс, прежде чем войти в свой дом или склад, обычно вытаскивал из кармана носовой платок, обвертывал им дверную ручку и только тогда брался за нее.
Зима была уже в разгаре, и мистера Саймонса давно одолевала невыносимая скука.
Три месяца прошло с тех пор, как ушел пароход «Бичаймо», оставив на этом берегу быстро собранный дом, склад и товары пушной фактории вместе с мистером Саймонсом.
За это время можно было удавиться с тоски, если бы не общество единственного культурного человека — Чарльза Томсона. Это — счастье, что он задержался еще на один год. По крайней мере есть с кем поболтать в длинные зимние вечера.
Каждое утро, пробуждаясь от сна, мистер Саймонс неторопливо одевался и шел в хижину мистера Томсона. Даже пурга не задерживала его. От самой пушной фактории Норд-компани до хижины мистера Томсона был протянут канат, по которому мистер Саймонс и пробирался.
Он столовался у мистера Томсона. С утра они пили кофе, ели консервированные фрукты. Затем мистер Саймонс слушал рассказы Чарльза Томсона, по воскресеньям заводили граммофон, раскладывали пасьянс, и так, при мерцающем свете керосиновой лампы, они изо дня в день коротали длинное северное время. Уходя, мистер Саймонс с усмешкой говорил:
— Гуд бай, мистер Томсон, время — деньги.
Однажды, когда мистер Саймонс принес к ужину виски, они долго говорили, как старые добрые приятели.
— Мэри! — крикнул Чарли. — Еще кофе.
Мэри удивилась: всегда кофе подавала мать. Она надела платье и вошла в комнату.
— Возьми и себе чашку. Сядешь за стол вместе с нами. Сегодня воскресенье, — сказал отец.
Никогда еще не было, чтобы отец пригласил дочь к столу. Мэри растерялась. Она стояла, не понимая, что от нее хотят.
— Садись, садись, — и отец взял ее за руку.
— Очень интересная дочь у вас, мистер Томсон, — сухо сказал Саймонс. — Она не говорит по-английски?
— Нет, — с неохотой ответил Чарльз Томсон.
Играл граммофон.
Мистер Саймонс не спускал глаз с Мэри, которая торопливо допивала кружку кофе. Вдруг она вскочила и побежала.
— О, куда же вы, мисс Мэри? Мы еще будем танцовать!
Но Мэри уже скрылась за дверью.
— Она не танцует, мистер Саймонс.
— О, надо учиться. Девушка должна танцовать. Я могу научить ее…
Они опять закурили «кэпстон», помолчали.
— Хорошо, мистер Саймонс, продолжим наш разговор. Все же, мистер Саймонс, я не могу понять, почему Норд-компани добивается здесь монопольной торговли? Монополия исключает конкуренцию, а торговля зиждется на ней.
— О да, мистер Томсон, вы совершенно правы. Но вы забыли одно: мы имеем дело с русским министерством торговли. В Советской России сейчас все монополизировано. В России осталось немного представителей частной торговли, — мистер Саймонс встал, развел безнадежно руками. — Мы ничего не можем поделать. Вынуждены подчиниться. Мы здесь не хозяева.