— Пожалуй, я догоню твоих трех пастухов и возьму их для своего отдельного стада? А?
— Они рады будут жить и в твоем стаде. Все-таки лучше у тебя, чем съедать своих последних оленей. Возьми, возьми. Они теперь, пожалуй, не захотят в родовой совет.
— Я им головы разобью о камень, если они опять захотят в родовой совет, — и Алитет налил в чашки огненную воду.
— Постой, постой, — перебил его Эчавто. — Не надо много пить. Все равно товаров у тебя нет. Я теперь понемногу пью. Целая железная бочка огненной воды, — вот она, — и Эчавто ползком направился в угол. Он сдернул оленьи шкуры, показался трехведерный бочонок. — Еще больше половины есть. Вот столько, — и, оскалив зубы, Эчавто радостно прочертил по железу жестким ногтем.
У Алитета от зависти перехватило дыхание. Он сидел и молча смотрел на своего приятеля, не зная, что сказать.
— Товаров у тебя нет, одной огненной водой не развеселишь сердце.
— Топорики есть, — глухо сказал Алитет. — Много. Полная нарта.
— Хе-хе-хе! Мне хватит десяти топориков. По одному на каждое стадо, — сказал Эчавто и, взглянув на топорик, добавил: — Хорошие топорики. Можно еще десяток прибавить. Песчишки у меня есть. Все шкурки отдам тебе за топорики.
— Песцовые шкурки мне не нужны. Мне надо живых оленей.
— Хе-хе-хе! Разлюбил, что ли, песчишек? А у меня их скопилось много. Все собирал для тебя.
— Кочевать хочется, Эчавто. Надоело жить на берегу, а стадо все еще маловато.
— Хе-хе-хе! Кочевать хочется? Ну, ладно. Все-таки ты мой приятель. За двадцать топориков я дам тебе оленей десять раз по двадцать.
Они договорились об отборе оленей, выпасавшихся в стадах Эчавто, и Алитет помчался догонять трех пастухов, чтобы взять их в свое новое стадо.
Едва он скрылся за горой, как в стойбище въехало восемь нарт, груженных разными товарами. Это заведующий пушной факторией Русаков прибыл с развозным торгом.
Под толстым слоем льда глухо шумела Амгуэма. Она несла свои воды по каменистому руслу от Анадырского хребта в Ледовитый океан. Извиваясь в просторных долинах и тесных ущельях, сдавленных высокими горами, Амгуэма протянулась на сотни километров. Неисчислимыми притоками и ручьями разорваны ее берега. Огромный бассейн реки с его обильными сочными ягельниками был излюбленным местом крупных оленеводов. Здесь в полудиком состоянии выпасались десятки тысяч оленей.
Ползучий ивняк, карликовый березняк, ольховник — вся эта северная древесная растительность до самого лета исчезала под снегом. Лишь на склонах гор, там, где буйные ветры сносили снежный пласт, виднелись одинокие стволы деревьев, обглоданные зайцами.