В стойбище Янракенот день проходил не совсем обычно. Во всех ярангах говорили о том, что жена Каменвата «дала слово» и собирается уходить к «верхним людям».
Она уже много дней была больна. На руках и ногах ее были отеки. Лицо выражало безразличие. Какой-то злой дух вселился в ярангу Каменвата, и жизнь стала очень трудной.
Соседи, боясь злых духов, перестали заходить в его ярангу. И только изредка к яранге подходил Айе и оставлял в сенках кусок мяса и немного жира. Сам Каменват не выходил из яранги, боясь навлечь беду на сородичей.
Больная старуха хорошо понимала, сколько горя и страданий она причиняет близким ей людям.
«А зачем? Зачем отягощать людям жизнь? Ведь есть же почетная добровольная смерть», — думала старуха.
И это было ясно всем людям стойбища. Все сходились на одном: что старухе, пожалуй, надо уходить к «верхним людям». Но каждый человек — сам хозяин своей жизни. Все ждали, когда старуха сама попросит смерти.
И вот однажды утром, когда Каменват проснулся и стал заправлять светильник, он услышал голос старухи.
— Каменват, — сказала она. — Мне нужно уходить. Время пришло. Пора. Ждать больше нельзя. Еще вчера в мыслях я дала это слово, а теперь говорю языком.
— Может быть, подождешь еще немного? Может быть, злые духи уйдут из нашей яранги, и ты не покинешь меня одного? — тихо спросил Каменват.
— Нет, — твердо ответила старуха. — Я много думала вчера. Эту ночь я совсем не спала, готовясь сказать «слово». Теперь я еще раз говорю: пора мне уходить к верхним людям.
Каменват решил послать за Тыгреной. Алитет также должен присутствовать и помочь «уйти человеку» к «верхним людям».
В тот момент, когда они разговаривали о предстоящем, в сенки вошел человек. Человек кашлянул, давая знать о своем приходе. Давно никто не заходил сюда, и Каменват перестал узнавать пришедшего по шагам и кашлю. Наверное, Айе положил в сенки мясо.
— Айе, не ты ли пришел? Отзовись хоть!
— Нет, не Айе. Пришла Тыгрена.
— Что слышат мои уши? Не злой ли дух пришел помучить меня? — шопотом обратился Каменват к старухе. — Ведь, правда, ты тоже слышала ее голос?
— Да, я слышала. Наверное, сердце сказало Тыгрене о моем большом дне.
Каменват торопливо приподнял шкуру полога, выглянул в сенки и вскрикнул:
— Тыгрена!