Неизвестная пьеса Агаты Кристи (Арсеньева) - страница 25

— Это насчет щеколды — про руку человека, да? — фыркнула Женя. — Но она вполне могла сама соскочить, такое уже бывало!

— Хорошо, — покладисто кивнул Грушин. — Как скажешь! Щеколда упала сама. Случайно. Причем в тот момент, когда случайно взбесился конь. Уже две случайности. А вот и третья: в деннике в это время оказался человек. Четвертую называть или сама догадаешься?

Женя медленно кивнула. Нечего гадать! Четвертая случайность в том, что именно Климова касался тот телефонный звонок.

— Знаешь, что меня больше всего настораживает? Этот звонок. Вернее, деньги. Сколько угодно найдется желающих деньги получить, но просто так отдать… ради чужого человека… Эта женщина знала или предполагала, что Климову будет грозить опасность, и хотела нанять для него охранника.

— Ну, из меня охранник… — смущенно хихикнула Женя.

— Она же не знала, что в манеж пойдешь ты. Небось думала, частный детектив — это крутой мэн с пудовыми кулаками.

Женя невольно улыбнулась: общепринятое заблуждение! Когда Грушин позвал ее работать в «Агату Кристи», она сначала даже перепугалась: какой из нее частный детектив?! Несколько приемов карате-до, неплохая стрельба — вот и все. Правда, теперь, можно сказать, умеет верхом ездить.

Вот именно: можно сказать. А можно и не говорить…

— И все-таки наша заказчица своего добилась! Именно ты спасла Климова! — не без удивления признал Грушин. — И мы снова возвращаемся к исходной точке: предполагалась опасность! Именно поэтому я и говорю: случайностей в этом деле нет. Так что, моя дорогая, придется все-таки искать роковую брюнетку.

Женя взглянула на него не без интереса:

— А придется — кому? Нам с тобой, что ли?

— Ну, у меня и так дел выше крыши, — отмахнулся Грушин. — А вот ты пока простаиваешь — ты и поработай. Но без чуткого руководства я тебя не оставлю. Кстати… говоришь, Климов был тебе благодарен? А как он это выражал?

Женя передернула плечами:

— Да уж и не помню, что он там стонал. Ему было больно, какие тут благодарности. Да и зачем они мне? Жив — и слава богу.

— Тогда прими первый руководящий совет: никогда не лишай человека возможности выразить свою благодарность! Заодно и сама удовольствие получишь.

Письмо четвертое

Дорогой Эдмунд!

Я, конечно, поступила с тобой жестоко. Но мне настолько тягостно было воспоминание о тех днях, когда я искренне помышляла о смерти, когда убеждала себя не поддаваться этим своим ужасным мыслям, а они донимали и донимали меня… Я хочу объяснить, почему я написала эту пьесу и почему даже думать не хочу о ее публикации, а тем более — постановке. Готов ли ты меня выслушать?