Как-то, незадолго до отъезда Наташи со Столыпиным, они засиделись у Сосо в кабинете за бутылью хванчкары, которую ему прислали с родины. Инга тоже присела с ними, однако, только чуть пригубила вино и молча слушала, тихонько беря с блюда по одной изюминке.
— Как у тебя с «коминтерновцами»? — между делом, поинтересовался Стас.
— Всю печень они мне уже растерзали, — признался Сосо. — Им одно подавай — мировой пожар, а здесь хоть трава не расти. Эх, знал бы ты, как мне Ильича не хватает! Светлая у него голова была. А я — так, ученик, подмастерье, семинарист недоучившийся.
— Слушай, — удивился Сизов. — Чего это ты жаловаться начал? Сроду от тебя таких речей не слышал.
— Не знаю, — признался Сталин. — Устал, наверное, просто. Надо ещё вина выпить.
Он поднялся и, взяв бутыль, наполнил стаканы.
— Среди нас умная, красивая девушка, — не присаживаясь, Сосо поднял стакан. — В присутствии такой красоты каждый мужчина чувствует себя мужчиной вдвойне. Все самые значительные подвиги герои совершали ради прекрасных женщин. Женщины заставляют нас двигать прогресс, они просто делают нас лучше. За прекрасную Ингу, которая почтила сегодня наш скромный стол!
Стас тоже поднялся и они торжественно выпили стаканы до дна.
— Эх! — тряхнул головой Сталин. — Как можно не радоваться жизни, которая дала всё — вино на столе, рядом верный друг и красивая девушка.
— Ладно, — милостиво улыбнулась Инга, чуть пригубив из стакана. — Спасибо, благородные рыцари. Но я пойду в приёмную, у меня ещё есть работа. А вы пейте вино и ведите свои мужские разговоры.
И, поднявшись, величественно вышла за дверь.
— Кстати, о мужских разговорах, — улыбнулся Стас. — Ты ещё до этой красавицы не добрался, горец?
— А что? — хитро прищурился Сосо. — Ревнуешь, что ли? Не надо было тогда в секретари отдавать.
— Да ну, — засмеялся опер. — Чего мне ревновать? Просто, интересно, на самом деле она такая ледышка, или передо мной комедию ломала?
— Знаешь, похоже, что на самом деле.
— Значит, точно. Если уж такой кобель, как ты, ничего не добился, ситуация безнадёжная.
— Чего это я кобель? — искренне удивился Сталин.
Вынув изо рта погасшую трубку, он выбил её в пепельницу и стал набивать табаком.
— Наливай, чего сидишь? И почему это я кобель?
— А кто же ещё? — хмыкнул опер. — В деревне этой, где отбывал, с малолеткой жил?
— С какой малолеткой? — возмутился Сосо. — Здоровая девка, взрослая!
— Какая же взрослая, когда ей четырнадцать всего?
— Слушай, я что, паспорт у неё требовать должен? Я же вижу, что она уже взрослая. И сама не против, и родители. Кто, там, в деревне эти годы считает? А у нас, на Кавказе, знаешь, как определяют — можно девушку замуж брать или нет?