И, если после этого офицеру придётся применить оружие, судью будет интересовать не то, что он пил во время обеда, а позволяло ли его состояние осознавать свои действия и руководить ими. И только.
«Да, вас бы в наше время, когда боишься стрелять в вооружённого преступника, потому что вчера вечером выпил, за ужином, бутылку пива, — горестно посетовал он про себя, — о чём это они там спорят?»
Стас прислушался.
— В России никогда не будет меритократии[3], - сидящий к нему спиной вполоборота офицер возбуждённо отхлебнул из бокала и так стукнул им о стол, что вино плеснуло на скатерть.
— Оставьте, поручик, — лениво протянул сидящий напротив другой, настолько лощёный, что показался Стасу похожим на «голубого», — откуда ей взяться, при нашей-то дикости? Мы азиаты, и этим всё сказано.
— А что вы хорошего в европейцах нашли? — хмыкнул первый, — Наши крестьяне — и те более порядочны, чем эти вылизанные хлыщи.
— Оригинальные у вас взгляды, Всеволод, — заметил пожилой офицер, на плечах которого красовались непривычные погоны с одним просветом, но без единой звезды.
— Взгляды, как взгляды, — отмахнулся поручик по имени Всеволод, — сейчас пол-России так думает.
— Вы не Россия, — саркастически ухмыльнулся «лощёный», — вы жандарм, Всеволод, душитель всего светлого и прогрессивного, кровавый пёс загнивающего царского режима. Впрочем, мы тоже.
— Когда-нибудь, Ники, вы дошутитесь, — обронил пожилой.
Только тут до Стаса дошло, что мундиры этих офицеров были не защитного, а какого-то серо-голубоватого цвета — так, это жандармы! Как там Лермонтов писал, «и вы, мундиры голубые.». Ага, теперь ясно. И Бог с ними, но тут Стас услышал то, что, невольно, заставило его насторожить уши. Офицеры, в общем-то, разговаривали вполне прилично, вполголоса. Он был единственным, кто сидел рядом. Ну, и слух у него, конечно, был на высоте.
— Если бы полицейский этого социалиста не пристрелил, как собаку, — сказал Всеволод, — ничего бы ему страшного не грозило. Сослали бы на каторгу, он бы оттуда сбежал через месяц-другой и жрал бы пиво где-нибудь в Женеве. А так — раз! И дырка в башке, молодец этот парень. Предлагаю поднять за него бокалы.
«Ну, вот, — усмехнулся опер, — начинаю зарабатывать репутацию у коллег».
Он положил в меню деньги за кофе, поднялся и пошёл к выходу. Проходя мимо столика, за которым завтракали трое жандармов, он услышал за спиной голос пожилого.
— На месте этого парня я бы в пустыню удалился, как Илия. Теперь за ним террористы такую охоту устроят. Одним выстрелом этот господин себе врагов нажил везде, где можно.