- Ну всё, добегались, - ответила я.
Зверьки долго вели нас через замок, потом просто по пещерам, пока не привели в земляной зал с многочисленными дырами в полу. В одну из них бросили Марата, а потом, немного пошушукавшись, и меня. Короткий полёт закончился мягким приземлением на юношу, который в ответ только выдохнул.
- Не могла бы ты падать не так резко? - спросил он, пытаясь выровнять дыхание.
- А не мог бы ты быть помягче? - парировала я, потирая запястье, которым всё же ударилась.
В ответ он только вздохнул. Я его понимала. С разрушением Школы у меня исчезла последняя надежда стать настоящей волшебницей, так что факт моего пленения и возможной скорой смерти меня не особо пугал. А вот у Марата всё было впереди. Особенно если бы он всё-таки вернулся к кузнечному мастерству в свободное время.
На меня накатила дикая грусть. Жизнь на задворках общества приучила меня не думать о том, как я умру, ведь это могло произойти в любой день, но Школа... Школа подарила мне надежду. Которую сама же и забрала.
Я вздрогнула от холода, вдруг осознав, что камень ни капли не греет, а я одета достаточно... легко.
- Мне холодно, - честно призналась я.
- Мне тоже, - буркнул Марат.
- Подвинься поближе...
Он апатично пересел к моей стене и обнял меня за плечи. Я переложила ноги с холодного пола на его колени и прижалась к его груди.
Несмотря на некоторую внешнюю инфантильность, его руки оказались очень сильными, приятно прижимая меня к себе и согревая. Несмотря на долгую утомительную прогулку от него не разило потом, он пах... лесом, по которому мы раньше шли. Я закопалась лицом в его рубашку и поудобнее переложила ноги, фактически садясь на него сверху и обнимая в ответ.
Его тепло успокаивало меня, рождая какое-то невероятно тёплое чувство посреди груди, которое постепенно расширялось вниз. Хотелось обнимать его, прижимать к себе, тереться всем телом...
Трение вызывает тепло. Это нам рассказывали в Школе много лет, а как теперь казалось - века назад. Наверное, поэтому с каждым движением мне становилось всё теплее и теплее. Уже не чувствовались ни колени, стоящие на холодном полу, ни промерзший подземный воздух, не согреваемый солнечным светом, только я и он, источник моего тепла.
Неожиданно тереться стало очень неудобно. Что-то твёрдое в его штанах цепляло меня и тормозило мои движения. Не желая останавливать эту эйфорию, я попыталась отодвинуть помеху ладонью, но она возвращалась на место. Раздосадовавшись, я решила действовать радикально: расстегнула пряжку его ремня и сунула руку ему в штаны.