«Мне кажется, ты какой-то уставший», – говорит Даниэль Хольцингер.
Я вздрагиваю. Как он это узнал? Должно быть, многолетний опыт общения со спортсменами позволяет ему сделать такой вывод из напряжения тела и движений бегуна.
Эти слова попадают в самую точку. Если Даниэль так говорит, значит, ощущения меня не обманывают и я действительно устал.
Я ничего не отвечаю, чтобы не сбиться с ритма дыхания, которым сейчас дорожу больше всего на свете. Я напряженно жду от него еще чего-нибудь. Может, его следующие слова помогут забыть то, что он сказал мгновение назад. В прошлый раз Хольцингер говорил что-то ободряющее типа: «Первого вентиляционного порога пока еще даже в помине нет». Почему на этот раз он молчит? Тренажер показывает скорость 10,5 километра в час. Может, я уже преодолел первый вентиляционный порог, а Даниэль ничего не говорит об этом просто из жалости?
Легкость, с которой я бегал все последнее время, позволяет предполагать, что моя выносливость за последние три месяца должна была существенно повыситься. Но я бегал все-таки недостаточно много – как правило, от 31 до 36 километров в неделю. Конечно, это больше, чем прежние 22 километра, но разве можно ожидать большого прогресса от такого незначительного повышения нагрузки? К тому же скоростные отрезки лишь изредка составляли 20 процентов от общего километража. Чаще это были 10–12 процентов. Или 5 процентов. Или вообще 0.
С чего я взял, что смогу добиться качественного скачка в результатах, не прилагая особых усилий?
Бег, в отличие от футбола, достаточно предсказуемый вид спорта. Существует лишь небольшое количество внешних факторов, находящихся вне контроля спортсмена, но влияющих на результат. Здесь нельзя сослаться на судейскую ошибку, на плохо играющего партнера, на неправильную тактику, выбранную тренером. Как пишет Йенс Харцер в своей книге, мы можем на 90 процентов предсказать результат, основываясь на показателях тренировок. Но я старался об этом не думать.
Перед каждыми соревнованиями я предавался несбыточным мечтам. В 17 лет мой личный рекорд на дистанции 3000 метров составлял 9:09, и данные, полученные на тренировках, позволяли с достаточной уверенностью сделать вывод, что на то время это было близко к пределу моих возможностей. И все же я мечтал о том, что через 2–3 месяца смогу показать 8:48. Я просто не в состоянии был осознать, что это невозможно. Однажды, когда мне было 16 лет, я пропустил зимой три месяца тренировок из-за воспаления надкостницы, но мне непременно хотелось принять участие в чемпионате земли Гессен в закрытых помещениях. Накануне старта я сказал своему тренеру Зоннентагу: «Хотел бы я знать, какое время покажу завтра». Я понятия не имел, в какой форме нахожусь, но верил, что все возможно. Я был почти уверен в том, что произойдет чудо. Зоннентаг удивленно посмотрел на меня и сухо ответил: «Ты будешь бежать очень медленно, как и любой из тех, кто не тренировался три месяца».