Несмотря на это, беспокойство МИ5 о возможных непредсказуемых побочных последствиях дальнейших утечек информации побудило пригласить меня на новую встречу в соседний город. В дело вступил высокий крупный и разговорчивый предпенсионного возраста лондонец по имени Грэм.
МИ5 хотела изучить основы возможной договоренности. Когда мы встретились в конференц-зале, несколько детективов затаились на парковке и в холле гостиницы. На сей раз мобильный телефон у меня изъяли. Не представившаяся женщина в туфлях на низком каблуке расспрашивала о будущих статьях в «Юлландс-Постен». Пока вышла только одна. Если я заявлю газете, что хочу прекратить публикации и откажусь от других возможностей высказаться — включая появление в «60 минутах», — британская разведка рассмотрит возможность перевезти меня в Канаду или Австралию. С другой стороны, можно обсудить работу наставника осведомителей в мусульманском сообществе или помощника бывшим агентам при уходе на пенсию. Они даже попросили, чтобы я написал сочинения на обе темы.
Но сначала предусматривался шестимесячный испытательный срок, на который я должен исчезнуть из поля зрения. Мне ограничат доступ к детям, и МИ5 не будет мне платить. Я вспомнил судьбу датского осведомителя, помогшего Клангу раскрыть заговор бомбистов в Вольсмосе и вынужденного сбежать в печальное изгнание за границу.
Говорили о косметической операции и программе защиты свидетелей. Но мысль об изменении внешности, чтобы меня не узнали даже мои дети, переходила все границы.
Я сказал, что обдумаю их условия, и попросил о встрече с психологом разведки, которого встречал три года назад в Шотландии во время обучения командообразованию.
Пару недель спустя меня пригласили в гостиницу в Манчестере. Там был психолог, известный мне как Люк из Авмора. Он обнял меня и, казалось, искренне обрадовался встрече. Но вскоре на его лице вновь появилось беспокойство, когда я рассказал о своих переживаниях. Я едва сдерживал слезы.
— Думаете, я сумасшедший, считая, что американцы хотели моей смерти? Я параноик? — спросил я.
— Послушайте, — сказал он. — Вы в очень сложной ситуации. Ваш страх — это не паранойя, он основан на том, что могло произойти и что еще может произойти. Возможно, вы правильно поступили, не отправившись на юг Йемена. Вас вполне могли убить, и да, американцев, возможно, это не беспокоило. И я понимаю, почему вы решили обратиться в средства массовой информации, — это форма защиты.
Люк ясно дал понять, что мне требуется помощь. Он сказал, что мучительные переживания произошедшего только начинаются и употребление кокаина, хотя и объяснимое, необходимо прекратить. Он изо всех сил старался дистанцироваться от разведки, однако я заметил, что порой вместо «я» невольно говорил «мы». И явно был несвободен консультировать меня или назначать курс лечения.