Вроде и понимаю, что это ересь несусветная. К примеру, закажу я на завтрак поросёнка в какой-то приличной стране, и что? Мир вдруг переменится? Да не фига. Инерционность у него, как у тепловоза против той же бабочки…
— Ты сейчас опять за компьютер засядешь? — прервала мои невесёлые размышления Ольга.
— Нет. Я с ним почти закончил. Думал на студию заскочить. С ребятами переговорить надо, — ответил я, взглянув на часы. Поговорить с музыкантами действительно есть о чём. "Руководящие товарищи" уже не раз мне намекали, а наиболее твердолобые партократы и прямым текстом высказывали, что космонавту, награждённому высшим государственным орденом, не к лицу биться об сцену под "буги-вуги". С чего вдруг они решили, что я имею отношение к блюзовому построению аккордов с их остинатным повторением, мне не слишком понятно, да и сам стиль этих буг и вуг был популярен во времена их давно ушедшей молодости, а вот на тебе — запомнили же. Как ругательное слово научились применять. Но, как ни горько сознавать, в чём-то они правы. И вопрос даже не в социальном статусе. Плевал бы я на него с высокой колокольни. Ан нет, не могу. За мной ДЕЛО стоит, и команда, на меня поставившая. Не все поймут моё увлечение музыкой правильно, и в первую очередь этими "не всеми" могут оказаться представители старшего поколения, занимающие сегодня ключевые посты в правительстве. Подведу ребят.
Подросли у нас в "конторе" сильные харизматичные личности. Оперились, силу почувствовали. Многие уже сейчас уверенно чувствуют себя на месте руководителей направлений. Ещё годик-другой и им сам чёрт не брат будет.
Опытные современные руководители, досконально знающие технологии и тонкости производства — это вам не коммунист, окончивший ВПШ[12], с углублённым изучением теории марксизма-ленинизма и основ партийной пропаганды. Немного другой коленкор выходит. По мне, так получается уверенный практик-инженер, с хорошей теоретической базой — против идейного болтуна, который сам в тот же коммунизм ни разу не верит.
Одним из моих любимых развлечений были как раз разговоры с подобными партийными деятелями. Очень мне нравилось цитировать им Ленина, а ещё больше — обоих крайних националистов — Маркса и Энгельса. Выученные по выхолощенным выжимкам, гражданские комиссары и не предполагали, что "сладкая парочка", существовавшая на английские дотации, по жизни являлась заклятыми врагами славян, и призывала к их тотальному уничтожению. Особенно старался Энгельс.
"На сентиментальные фразы о братстве, обращаемые к нам от имени самых контрреволюционных наций Европы, мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает еще быть у немцев их первой революционной страстью; со времени революции к этому прибавилась ненависть к чехам и хорватам, и только при помощи самого решительного терроризма против этих славянских народов можем мы совместно с поляками и мадьярами оградить революцию от опасности. Мы знаем теперь, где сконцентрированы враги революции: в России и в славянских областях Австрии; и никакие фразы и указания на неопределенное демократическое будущее этих стран не помешают нам относиться к нашим врагам, как к врагам"