Смысл письма Варя смогла понять, только прочтя английский вариант.
Тед, этический гуманист из Миннесоты, член какой-то медицинской школы и разведенный отец десятилетней дочери, так и не узнал, в какой лингвистический кошмар превратил переводчик его бесхитростное послание. Вся скандальная слава досталась Варе.
Ида никогда не делала секрета из Вариной личной жизни, поэтому над письмом хохотал весь институт. Только ленивый не поинтересовался у Вари ее впечатлением о «члене с легкими каштановыми волосами», не спросил о здоровье десяти старых, неизвестно чьих дочерей и не высказал предположений о значении таинственного слова «урс».
Особенно веселило народ словечко «хи» — то, во что превратилось традиционное американское «хай!». Сначала все наперебой «хикали», приветствуя друг друга, потом это надоело, и «хи» оставили только для Вари. Варя боялась, что дурацкое «хи, Варвара!» приклеилось к ней навсегда.
Войдя в бухгалтерию, Варя удивилась. Ида неподвижно сидела за своим компьютером, уткнувшись лицом в ладони. По экрану компьютера плавали цветные фигуры — сходились, расходились, меняли форму. Вариных шагов Ида не слышала.
Обычно Ида была очень деятельна и никогда не сидела без дела. Если она не щелкала клавишами компьютера, то поливала цветы, красила ногти, листала глянцевые журналы или поправляла макияж. Это последнее занятие отнимало у нее, как у всякой следящей за собой женщины, уйму времени. Видеть Иду безжалостно мнущей ладонями лицо, «вышедшее из-под кисти», было странно.
— Идик, привет! — осторожно позвала Варя. Ида сильно вздрогнула, но не обернулась, и Варя торопливо продолжила: — Слушай, у меня сегодня день такой неудачный! Опоздала, выговор получила. Пойдем вечером в «Какашку», я угощаю. Заедим все неприятности…
«Какашкой» в просторечии называлось кафе академгородка «Какаду». Несмотря на неаппетитное прозвище, было оно чистеньким, уютным, недорогим и пользовалось большой популярностью у научной молодежи.
Ида наконец подняла голову и обернулась. На Варю уставилось почти незнакомое лицо, опухшее от слез, с белесыми ресницами и красными глазами. Варя никогда не видела Иду такой. Она испугалась.
— Идик, ты чего? Что-нибудь случилось?
Ида смотрела на Варю в упор, как будто не узнавая. Потом лицо ее злобно искривилось. Никогда раньше она не смотрела на Варю с такой ненавистью.
— Катись отсюда, Иваницкая, — сиплым злым голосом сказала она. — Катись, слышишь? Ты меня достала, уродка… Чтобы я тебя больше не видела! Не видела, не слышала, не обоняла и не осязала!..
Несколько мгновений они в упор смотрели друг на друга, потом Варя повернулась и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.