— Так называлась Империя до распада… Не стану утомлять подробностями, думаю — они во всех мирах схожи, но после того, как погиб последний император, в Ковыре настали смутные времена. Больше не было власти, способной поддерживать порядок. И каждый, кто ощущал силу — командир отряда, капитан судна, атаман разбойников, богатый купец, начальник стражи… В общем, все те, кто мог собрать хоть небольшой отряд, тут же провозглашали независимость своих владений. Захвативший пару-тройку деревень — стал бароном. Крепость — графом или маркизом. Ну, а те, что засели за городскими стенами — объявили себя королями или герцогами. Взять хотя бы основателя династии королевства Зонненберг — Рудиана Первого. Слыхал о нем?
— Да. Аристарх сказал — он был гладиатором.
— И тебя не удивила такая молниеносная карьера? Из рабов в короли?
— Удивила. Но, не очень. В моем мире гладиаторы тоже восставали…
— Серьезно? — ухмыльнулся маг. — И как? Многие стали королями.
— Вообще-то…
— А знаешь почему?
В ответ я только плечами пожал. Все же книгу Джованьоли «Спартак» я в детстве читал взахлеб. Искренне восторгаясь мужеству фракийца. Проигравшего, по версии итальянского писателя, не из-за недостатка ума и мужества, а из-за гнусного предательства.
— Потому что любой гладиатор, даже самый искусный — одиночка, — стал излагать свое мнение маг. — Жизнь приучила его никому не верить. В любую секунду ждать удара в спину. И даже если бы кому-то удалось собрать целую тысячу лучших гладиаторов, то они никогда не стали бы армией. До конца оставаясь толпой одиночек. Мастеров, да… Но никакому мастерству не устоять против хорошо обученной фаланги. Где воины доверяют товарищам свои жизни, и верят больше чем себе. И в обычное время, восстание цирковых бойцов обречено на поражение.
— Но Рудиан…
— Я ведь уточнил: в обычное время, — дернул щекой маг. Видимо, не привык, чтоб его перебивали. — А когда пришла смута, армии больше не стало. И любой, из возникших за одну неделю десятков королей и других вельмож, мог вывести в поле не больше полусотни воинов. Этого достаточно, чтобы держать в повиновении горожан и крестьян, но слишком мало, чтобы расширять владения. Умные головы это поняли сразу. Дуракам — доходчиво объяснили их же соседи. Произошло всего несколько незначительных битв, не имевших существенного влияния на общую картину. В основном, на уровне баронов, считавших, что могут удержать на пару деревенек больше, чем успели зацапать сразу. Закончившиеся тем, что их земли присоединили к своим хозяева крепостей или городов. После этого установилось общее перемирие… Сперва несколько натянутое и шаткое. А потом, соседи начали договариваться, заключать пакты, браки. Союзы… И воцарилось промежуточное равновесие. Когда каждый делает все, что хочет, но только в пределах своих земель и не суется в чужие дела. А тех, кто это правило дерзнет нарушить — бьют всем миром.