И внезапно я понял, что Митя — не «фрик», а самый настоящий авангард человечества. Или точнее — постчеловечества. Подлинный и верный слуга эволюции, всегда немного опережающий сегодняшний день, а потому обреченный быть непонятым и ненавидящий отсталых собратьев вплоть до желания истребить их за то, что они никак не могут стать теми, кем он увидел их в зыбком мираже будущего. Неутомимый кочегар прогресса, чувствующий, что его поезд несется над бездной и рельсы вот-вот оборвутся, но неспособный дать заднюю и обретший высший смысл в самой топке печи, тогда как пассажиры тупо спят по вагонам. Самозабвенный жрец Кроноса, бога времени, кастрировавшего отца-Небо по научению матери-Земли и пожравшего собственных детей, бога сатурналий, карнавалов всеобщего равенства, где рабы и господа меняются местами, кровожадного бога, которому приносят в жертву младенцев, темного бога, заключенного олимпийцами в Тартар. И каким бы смешным ни казался сейчас образ Мити большинству людей, это большинство неминуемо и, по всему, уже совсем скоро ему уподобится. Я вдруг увидел это с пугающей ясностью.
Отрезав Бога бритвой Оккама как атавизм, цивилизация поставила человека перед выбором: либо занять Его место, либо раствориться в природе, став одним из животных. Но горделивые титаны не способны забраться на небо — несмотря на все усилия, они обречены срываться вниз, поэтому, разочаровавшись в гуманистическом человекобожии Модерна, люди неизбежно придут к пантеистическому человекозверию Постмодерна, в котором парадоксальным (на самом деле, вполне логичным) образом смешаются научный подход и дремучий оккультизм, елейное прекраснодушие и хладнокровный каннибализм, жесточайшая тирания и разнузданнейшая анархия.
Самое страшное, что такая перспектива неотвратима — одна ложная дилемма ведет к следующей, еще более ложной — это как бесконечный шахматный цугцванг с гарантированной вилкой на каждом ходе. Время порождает вокруг борьбы черного с белым бесчисленное множество оттенков, которые уже невозможно отличить от собственно белого и черного; кроме того, сама эта рябь так утомляет зрение, что вся палитра сливается в одно мутное пятно. Некогда очевидные причинно-следственные нити спутываются, и мир превращается в хитросплетенную сатанинскую паутину, так что любое движение откликается злом где-то на другом конце, любой поступок незаметно оборачивается грехом. Ешь сосиску — оплачиваешь эти чудовищные, промышленных масштабов, скотобойни, где твари божьи живыми кучами перемалываются в адской мясорубке, носишь кроссовки — поощряешь рабский труд детей в какой-нибудь Камбодже, покупаешь в аптеке таблетки — участвуешь в геноцидальных вакцинациях африканцев, скачиваешь фильм — плодишь рекламу порнографии и азартных игр, едешь в такси — содержишь нелегальных мигрантов, а значит, и этническую преступность с ее традиционным наркобизнесом, сидишь в соцсетях — поддерживаешь систему тотального контроля и межличностное отчуждение, пользуешься кредитной картой — увеличиваешь глобальную финансовую пирамиду, которая скоро рухнет и похоронит под своими руинами миллионы в одночасье обнищавших, платишь налоги — спонсируешь аборты, «добровольно-посмертное» детское донорство, ювенальную юстицию, уроки «секспросвета», деградацию социальной сферы, разрушение остатков советской промышленности и русского села, «золотые парашюты» топ-менеджеров госкорпораций, шубохранилища чиновных блядей и личные самолеты их домашних питомцев, а если вспомнить, что часть бюджетных денег вкладывается в американские treasuries, то можно прибавить сюда гей-парады, исламский терроризм, «гуманитарные бомбардировки», Большую тихоокеанскую помойку и вообще все мировое зло. Современная цивилизация становится изощренной формой детектива, где все действующие лица (ровно как и бездействующие) являются коллективным убийцей, хотя и не понимают этого и, даже напротив, считают себя едва ли не святыми. Вероятно, последние люди вообще не будут грешить, потому что для этого нужен сознательный выбор, а они уже утратят само понятие греха — он просто станет единственным наполнением их жизни по умолчанию.