— Будь я рэдкой, я бы прыгнула с бомбой на какого-нибудь несчастного еще лет пятнадцать назад, — огрызнулась Дэмонра. — По счастью, я калладка.
Кассиан вздернул нос и ничего не ответил. Когда упоминались бомбы, он вообще старался не вступать в дальнейшую полемику. Большая часть уважения Дэмонры к этому человеку строилась на том, что он не просто не участвовал в терактах на калладской территории, а еще и орлам своим молодым не давал. За что был неоднократно обруган «демагогом» и «мямлей» среди более радикально настроенных подпольщиков.
— Ладно, цензовые законы — это плохо. Как и многие другие законы. Но куча плохих законов лучше одной хорошей анархии. Извини, Касс, мне и впрямь пора. Спасибо тебе.
Крессэ ухмыльнулся и лихо вскочил на коня. Замер несколько картинно.
— Последний вопрос. Из чистого любопытства.
— Валяй.
— Адвоката своего любишь?
— Как сто тысяч сестер любить не смогли бы, — блеснула Дэмонра знаниями родной классики. Очень скромными и носящими остаточный характер.
— То есть все-таки меньше, чем одна любовница, — сделал свои выводы из сказанного Кассиан. — Я так и предполагал. Бедный парень.
«Значительно больше, чем тебя. Но все же несколько меньше, чем твоего брата», — не без иронии подумала нордэна, отворачиваясь. Судя по короткому, злому ржанию Крессэ дал коню шпоры.
Дэмонра, намурлыкивая «Полюшко-поле», направилась к перелеску. До места она почти добралась. Оставалось сесть на поезд. И уповать на умение Маэрлинга много и красноречиво врать, если вдруг придется. Хотя человек с пятком только официальных любовниц, по идее, должен был это уметь на профессиональном уровне.
8
Распрощавшись с кесаревым родичем, у которого имелись все шансы в ближайшее время лишиться своего полезного статуса, Наклз стал собираться в академию. По четвергам он читал лекции во второй половине дня, начиная с четырех, но еще следовало поглядеть на скопившиеся за неделю работы. Основанием для пропуска занятия могла стать только справка, а вот уж ходить за справками среди вероятностников было ну очень, очень плохой профессиональной приметой. Как и жаловаться на нервы и выходящих из зеркал мертвецов. К тому же, в глубине души Наклз любил свою нынешнюю работу. Во всяком случае, лучше у него никогда не было: учить студентов быстро считать и думать было куда приятнее, чем бродить по серому миру, строя будущее, которое власть имущим отчего-то казалось оптимальным. Никаких финансовых рычагов воздействия на Наклза давно не существовало. Тем не менее, три раза в неделю он, независимо от погоды и самочувствия, отправлялся вбивать в пустые и не очень головы продвинутый курс теории вероятностей.