— Это ведь не проститутка? Я уверена, твой хороший вкус распространяется на все аспекты жизни.
— Это инсургентка, — заверил Наклз. — Но желтый билет у нее есть, я так понял, это у них модно.
Дэмонра поморщилась.
— Избитая классика. Всех рэдских, гм, дев с желтыми билетами тщательно проверяют. Сюда попадают только профессионалки и отнюдь не на поприще борьбы с тиранией. Чего она хотела?
Наклз задумался. Чего от него хотела эта милая барышня, он сам до сих пор в толк взять не мог. Поэтому честно воспроизвел хронологию событий.
— Сперва, как водится у этих борцов за свободу, она хотела равенства, смерти сатрапов, мести, крови и, конечно, справедливости. Потом угомонилась и захотела поесть. Сейчас устала витийствовать, поела и мирно спит в моем доме, как ты можешь видеть. Не шуми, пожалуйста. Девочка сюда долго добиралась, ей надо отдохнуть. Перед вторым заходом обличительных речей.
— Думаю, второго захода не будет. Судя по нежности, с которой она сопит и обнимает подушку, мы имеем дело с идиолисткой обыкновенной. Idiolista vulgaris, как говорит Сольвейг, а уж она во всяких дивных тварях понимает, стольких препарировала… Пара рассказов о необходимой жестокости и тяжелой ноше кесаря, затем, непременно, пара шелковых чулок и кулек леденцов на дорожку — и инсургентка простит нам тот факт, что мы тоже живем на земле. Эти юные и не очень борцы за свободу обходятся Каллад гораздо дешевле, чем принято думать. Видишь ли, Рыжик, те, кто действительно приезжает стрелять и швырять бомбы, не витийствуют. Они сразу стреляют и швыряют бомбы.
Дэмонра непроизвольно коснулась левой щеки. Калладская медицина и дэм-вельдские мази сделали невозможное: шрама у нее не осталось. Но одна сторона лица все равно двигалась чуть хуже другой, так что улыбка выходила кривоватой. Окружающие были склонны списывать это на скверный характер нордэны, а Дэмонра не была склонна опровергать такого рода домыслы.
Наклз поспешил сменить тему:
— Эта барышня утверждала, что я прихожусь ей отцом, между прочим, — пожаловался он.
— Серьезное обвинение, — кивнула Дэмонра. — Ты отбрехался, надеюсь?
— Да. Я показал ей свою рэдскую метрику, прошедшую огонь двух войн.
— Она же поддельная.
— Вещь, за которую столько уплачено, может быть только подлинником.
— Боюсь, у тебя все-таки склонность к коллекционированию реликтов.
— Дата рождения убедила бы ее лучше, чем долгий рассказ.
Дэмонра тихо обошла кровать, поглядев на спящую со всех ракурсов, затем придирчиво осмотрела профиль Наклза и сообщила:
— Хм, знаешь, а в чем-то она права. Носик у нее, конечно, подгулял. Крупноват. Но форма — фамильная. В прошлом веке такое еще называли «породой».