Надо сказать, что время, когда я встретил Лосева, не было самым легким периодом его жизни. После лет, проведенных в ГУЛАГе, он был отлучен от философии. Ему позволялось заниматься только античными мифологией и литературой. В 1943 г. его и П. С. Попова «для укрепления логики» пригласили на философский факультет, но через несколько месяцев Лосев был уволен.
У Лосева было два могущественных врага, с которыми ему было трудно бороться. Во-первых, это был Максим Горький, который подверг критике работы Лосева в своей статье «О земле». Во-вторых, это был Каганович, который с трибуны XVI cъезда партии, процитировав Лосева, долго махал кулаками в сторону «недобитых идеалистов». Кампанию против Лосева поддержал Деборин, написавший статью «Вольный стрелок Лосев».
В 1930 г. Лосев был арестован и сослан на строительство Беломоро-Балтийского канала. Трудно и даже совершенно невозможно понять, как можно было превратить в арестанта полуслепого человека. И в духе сталинской стратегии наказания в лагерь была отправлена и его первая жена только потому, что она была женой философа-идеалиста. О времени своего заключения Лосев никогда не рассказывал. Ему присудили пятилетний срок лагерных работ. Но Лосев провел в Кеми и Свири только три с половиной года. Как рассказывал Лосев, выйти из лагеря досрочно ему помогло заступничество Пешковой. Больной и по сути дела слепой Лосев вернулся в Москву, где он продолжал жить в арбатской квартире, на месте которой находится теперь станция метро Арбатская. Но во время войны немецкая бомба упала неподалеку от дома, и вся библиотека, собранная Алексеем Федоровичем, сгорела. Он показывал мне некоторые полусгоревшие книги. После заключения Лосев не мог вернуться к философии, все издательства отказывались печатать его работы. Фактически до 1953 г. Лосев был обречен на молчание.
Но после смерти Сталина и с наступлением хрущевской «оттепели» положение дел в стране стало постепенно меняться. Я уже говорил, что впервые после высылки Лосев стал печатать статьи на философские темы в Философской энциклопедии. Я был инициатором приглашения Лосева, меня поддерживали Спиркин и Каменский. Правда, Ф. В. Константинов страшно гневался, встречая имя Лосева в энциклопедии, и устаивал нам в редакции истерические разносы. Но все мы защищали Лосева как могли. О трудностях, с которыми мы сталкивались, я уже рассказывал на примере статьи Лосева «Диалектическая логика», получившей по условиям конкурса первую премию, но так и не опубликованной.
Особенно удавались Лосеву статьи о сложных философских категориях. К нему обращались за помощью тогда, когда никто уже не мог написать обстоятельную статью на эту тему. К тому же Лосев был не только автором, но и консультантом. Он легко ориентировался в море научной литературы, хорошо знал и использовал зарубежные философские и филологические справочники. Этой способности обязано быстрое написание десяти солидных томов по античной эстетике. Правда, эстетику в этих работах Лосев отождествлял с онтологией, и поэтому история античной эстетики была, собственно говоря, историей античной философии.