Всё это, правда, феномены новой Москвы. Но в Москве еще многое сохранилось от старой столицы, от ее истории, архитектуры, традиций. Чтобы понять Москву, лучше всего сравнить ее с другой, пусть бывшей, столицей России – с Петербургом. С того момента, как я стал москвичом, Петербург, тогда еще Ленинград, был для меня точкой притяжения. В XVIII в. англичане, в особенности английские художники, завершали свое образование поездками в Италию, чтобы познакомится там с искусством и архитектурой Возрождения. Это называлось «Grand tour» – путешествием с целью образования.
В молодости поездки в Ленинград были для меня такими «образовательными путешествиями». Поэтому в Петербурге я бывал часто. Посещение Эрмитажа и Русского музея дало мне, быть может, больше, чем всё последующее изучение истории искусства. В студенческое время, по университетскому обмену, здесь мы проводили совместные заседания студентов-философов ЛГУ – МГУ. Позднее я, работая в Институте теории и истории искусства Академии художеств, приезжал в качестве ревизора от Российской академии художеств на ежегодный экзамен в ленинградскую академию. Несмотря на то что мне предоставляли роскошный номер в гостинице «Астория», я этими поездками тяготился. Роль инспектора по искусству была мне не по душе. Но зато это давало возможность знакомиться с Петербургом, с его музейными сокровищами, букинистическими магазинами, и главное – с его замечательной архитектурой. Во всяком случае, я нашел в этом городе много прекрасных мест и сегодня не считаю себя в нем чужим.
Уже давно, быть может, полвека назад я задавался вопросом: в чем различие Москвы и Петербурга? Каковы точки их притяжения и отталкивания? На чем строятся их отношения? Основаны ли они на отношениях главного и неглавного, мегаполиса и полиса, столицы и провинции, или же это чисто родственные, можно сказать, семейные, братские отношения? Ответить на эти вопросы было непросто, потому что в каждом городе были свои видимые достоинства и не менее явные недостатки. Необходима была определенная система отсчета.
Для себя такую систему я нахожу в геометрии, в понимании жизненного пространства. Петербург для меня – это торжество строгой геометрии, культ прямой линии, тогда как Москва – торжество центра и замкнутой окружности, которая множит себя как круги на воде. Если переводить это на язык эстетики, то следует сказать, что Петербург – создание просветительского рационализма, с его культом ясности и четкости, тогда как Москва – это воплощение барочного сознания, с его контрастами высокого и низкого, рационального и иррационального, телесного и духовного. Петербург – это эстетика прямой линии, Москва – это символ замкнутой линии, или, если хотите, круга, окружности.