Если ваши карманы набиты теннисными мячами,
В руках ракетка, на голове шляпа с полями,
В ногах – неуемная жажда танцев, а в мозгах – сплошная вата,
Значит, вы вполне созрели до степени доктора или кандидата.
Несмотря на то что теннис был «королевской игрой» и в него, как правило, играли короли и придворная знать, теннис был доступен и широкой массе горожан. По документальному свидетельству венецианского посла во Франции, в начале XVI в. в Париже насчитывалось 1800 крытых кортов, очевидно, намного больше, чем сегодня. Сэр Роберт Даллингтон, посетивший Францию в 1598 г. и опубликовавший описание своего путешествия, подтверждает свидетельство венецианца о популярности тенниса в этой стране.
«Вся страна буквально усеяна теннисными кортами. Их здесь намного больше, чем церквей. Француз рождается с ракеткой в руке, во Франции теннисистов больше, чем у нас посетителей пивных пабов».
Впрочем, французская теннисная эпидемия довольно скоро распространилась и в Англии. В Лондоне, Оксфорде и Кембридже строились десятки теннисных кортов. Не случайно Шекспир называет теннис в числе предметов французской моды, вывезенной в Англию. В «Генрихе VIII» (III, 3) говорится об указе, вывешенном на воротах замка, с обращением к тем придворным, которые злоупотребляют французской модой.
Предложено им – так гласит приказ —
Отбросить прочь все перья и причуды
И прочую такую чепуху,
Французские дуэли и петарды,
Издевки над людьми умнее их
Лишь на основе мудрости заморской,
Страсть к теннису и длинные чулки.
Впрочем, сам Шекспир истолковывал теннис в глубоком философском смысле – как метафору судьбы человека, попавшего в бушующее море.
Бушующее море, что огромный корт,
Где слабый человек – лишь мяч,
Которым ветер и вода играют матч.
(«Перикл», II, I)
А в «Генрихе V» Шекспир сравнивает теннисный матч с военной битвой, наградой за которую является корона, право на царство.
Широкое распространение тенниса в европейской культуре в XVI–XVII вв., периоде, который принято называть золотым веком «королевского тенниса», во многом объясняет, почему эта игра привлекала мыслителей, писателей и поэтов, таких как Чосер, Шекспир, Свифт, Рабле, Монтень, Паскаль, Вивес, Эразм Роттердамский и многих других. Очевидно, динамический образ игры, быстрая смена побед и поражений и связанная с этим резкая смена контрастных эмоциональных состояний делали эту игру притягательной для философского и поэтического ума.
Должен сказать, что издать эти две книги о теннисе мне помог тренер нашей сборной команды по теннису Шамиль Тарпищев. Я получил огромное удовольствие от общения с этим спокойным, рассудительным человеком, замечательным стратегом в современных теннисных сражениях. У меня чувство вины перед ним. В начале книги по истории тенниса я предполагал напечатать его портрет и предисловие, но Валерий Епонишников, владелец теннисной академии «Валери», субсидировавшей издание, заставил выбросить эти материалы из книги, так же как и сведения обо мне как об авторе. Ему хотелось предстать перед публикой в гордом одиночестве, демонстрируя принцип «Кто платит деньги, тот заказывает музыку». До сих пор жалею, что я пошел на это. Пользуюсь случаем сказать, что Епонишников не был в состоянии ни слова внятно сказать или написать о теннисе, а опубликованный за его именем текст написан мной. Тарпищев отнесся к этому недружественному акту «нового русского» с большим спокойствием, но я до сих пор страдаю каждый раз, как открываю книгу. Тарпищев – человек большой выдержки, спокойствия и юмора. Мне жаль, что сестры Уильямс и наша Маша Шарапова обвинили его в женофобстве, он всегда был поддержкой и опорой отечественного женского тенниса.