Я не выдержала и захихикала.
Люк схватил меня за талию и развернул так, что прижатой к стеклу оказалась я. Он поднял мне руки над головой, и я засмеялась еще громче.
– Ты как будто вышел из мыльной оперы, – сказала я.
– Эй, ты первая начала!
Я закинула ногу ему на бедро и притянула его ближе к себе.
– Она все еще смотрит, – сказал он. – Продолжай.
Но я не хотела продолжать. Я хотела поцеловать Люка по-настоящему, не напоказ и уж точно не для Ханны.
– Пожалуй, она увидела достаточно. – Я оглянулась, послала ей воздушный поцелуй и резко опустила жалюзи.
– Ты когда-нибудь расскажешь, что между вами произошло? – спросил Люк.
– Не-а.
Я не видела в этом смысла. За последние три месяца мы с Ханной не сказали друг другу ни слова. Мы учились в разных школах, я ходила в театральный кружок, а она – на репетиции церковного хора, и наши пути редко пересекались.
Не то чтобы меня это радовало, но что поделаешь?
Я подвела Люка к своей кровати. Он присел на край, а я встала между его колен. Погладила его темно-каштановые кудри и постаралась отбросить мысли о Ханне.
– Ну, когда вы наконец помиритесь, напомни мне ее поблагодарить.
– За что?
– Я буду думать сегодня перед сном об этом поцелуе.
Я улыбнулась и подумала: «Двести семьдесят три». Точнее, мне казалось, что подумала. На самом деле я произнесла это слух. Люк отодвинулся и посмотрел на меня.
– Что ты сейчас сказала?
– Ничего.
Я густо покраснела, понадеявшись, что Люк ничего не заметит в полутьме.
– Что значит «двести семьдесят три»?
– Я вовсе не это сказала, а… – Я попыталась придумать что-нибудь в рифму к «семьдесят три», но мне ничего не пришло в голову.
А Люк не сдавался. Он обхватил меня за бедра и притянул к себе.
– Ну, объясни.
– Не могу. Мне неловко.
– Со мной-то чего смущаться? – Люк расстегнул пуговицу на моей блузке. – Так что? У тебя двести семьдесят три веснушки?
Он поцеловал меня в ключицу.
– Возможно. – Я хихикнула. – Хочешь их сосчитать?
– Не могу. – Очередной поцелуй. – Здесь слишком темно. Ну, говори.
– Не скажу. Ты решишь, что я странная.
– Как же иначе! Ты и есть странная. В хорошем смысле, – ответил Люк и, глядя мне прямо в глаза, расстегнул следующую пуговицу.
– О-о, это мне нравится даже больше!
Я вытащила телефон из заднего кармана джинсов, открыла «Заметки», пролистала до 273-го дня и напечатала:
«Ты странная. В хорошем смысле».
– Ладно, уговорил. Смотри. – Я протянула ему телефон.
Люк медленно провел пальцем по экрану, проглядывая мои заметки.
– Погоди-ка, а кто сказал все эти слова в кавычках?
– Ты.
– Шутишь?
– Нет. Я начала вести этот цитатник в первый же день, когда мы с тобой познакомились. Тогда ты кое-что сказал, чем ужасно меня рассмешил.