— Да так, — улыбнулся Цицка. — Раньше алдары, теперь кулаки и середняки разные… Бедняки тоже… Не пойму, куда тебя, сосед, приткнуть?
— А никуда! Я теперь свободным советским гражданином являюсь! Я — Дзабо, и оставь меня в покое.
— Да, — не унимался Цицка, — к «благородным» тебя не поставишь. До кулаков не дотянулся — кишка тонка…
— Ах, чтоб тебе твою старость перемалывать, Цинка! — вскинулся Дзабо.
— Слушайте, люди добрые! — председатель сельсовета Куцык поднял вверх свои костлявые озябшие руки. — Общий сход считаю открытым! Надо избрать председателя…
— Алимурзу, Алимурзу Дулаева! — разнесся чей-то басистый голос.
— А что, человек солидный!.. Алимурзу так Алимурзу! — согласились еще некоторые.
Но тут Цицка не выдержал, пробрался к бричке, залез на нее и оглядел печальными глазами людей. Многие уже начали улыбаться, думали, что Цицка опять станет смешить, как всегда.
— Чего гогочете? — сплюнул Цицка. — Нагишом меня видите, что ли?! Мы собрались, чтобы заглянуть себе и другим в душу… Посмотреть, кто чего стоит, а они — ха-ха-ха, хи-хи-хи… — И он скорчил рожу, отчего уже вся площадь покатилась от смеха. Но Цицка никакого внимания на это не обратил, знай продолжал свое: — С какой это стати нам Алимурзу выбирать? Нашлась птица! Я против! Хотя и ел у него хлеб, и солью кормился, все равно чем плох Гайто? Или Аппе, скажем?.. Дзыбын тут! Выходит, что мы в присутствии всей советской власти Алимурзу поставим сходом ведать?! Да о нас гордые заманкульцы сочинят тогда такие позорные песни. На весь свет ославят. Скажут: «Пропадите вы пропадом, ногкауцы, люди, которые не соображают, кто у них хороший, а кто плохой!» Я предлагаю: пусть Дзыбын, Гайто и Аппе вместе наш сход ведут! Так хочу я, Цицка!..
— Втроем вроде бы не положено, — усмехнулся Дзыбын. — Я предлагаю Аппе. Человек известный. Орденоносец!
— Алимурзу, Алимурзу! — снова послышалось несколько голосов. Было ясно, что дружки-товарищи его заранее сговорились.
Цицка вскинул над головой кулаки и закричал:
— Аппе! Пусть будет председателем человек с орденом! — и спрыгнул на землю, словно понять давал, что дальше спорить нечего.
— Орденоносца!
Люди захлопали. А Аппе засмущался, будто красная девица, оттого что столько много людей разом поздравляют его с наградой. Распахнул шинель, положив ладонь на орден, поклонился людям. Это уже когда взобрался на бричку. А потом, поговорив о чем-то с Дзыбыном и Гайто, произнес:
— Слово секретарю окружкома партии товарищу Дзыбыну!
Дзыбын говорить умел. И люди всегда его слушали, даже противники. Вон он расстегнул шубу, покрытую темно-синим сукном, снял каракулевую шапку и повел задушевный разговор. С улыбкой, прибауткой-шуткой…