— Не бойся! Фрицев ко сну клонит, вот наши артиллеристы и веселят их…
Тут и я поняла, что, видно, наши в наступление готовятся…
Через час примерно пушки перестали стрелять, но где-то вдали продолжались взрывы — там шел бой.
Рассвело, но горы и поля оставались в тумане. Это самое время для работы. При тумане вражеские самолеты нас не очень беспокоили. Можно было и картофель копать и кукурузу убирать. Делали мы это и ночью. Солдаты тоже помогали нам.
Рано утром — я была еще дома — во двор забежал загорелый, обветренный солдат. Я как раз запрягала лошадь в двуколку. Собиралась в поле.
— Мамаша! — с ходу крикнул солдат. — Мне нужно найти Назират Гаппоевну, по фамилии Дудаева. Кажется, я сюда попал?..
— Сюда-то сюда, только по какому делу? — спросила я и подумала, что солдату, видимо, требуются для кухни продукты.
— Значит, вы и есть супруга нашего лейтенанта! — решил вдруг солдат и обрадовался. — По обличью схожи… А лейтенант переживает, ой как переживает…
— Какой лейтенант? — не поняла я и почему-то подумала о сыновьях ненавистного дяди Алимурзы — Тохе и Хохе, которых призвали в армию в начале войны.
— Вот тут вам послание, так сказать рапорт! — солдат протянул мне смятую бумажку и улыбнулся, словно родной матери.
Развернула я записку, смотрю — знакомый почерк, крупные разлапистые буквы.
— Аппе! — не удержалась и вскрикнула я. Бросилась обнимать солдата, кричу: — Милый мой, дорогой!
— Да жив, жив он, ваш Аппе! Ни одна пуля его не берет! — говорил солдат. — Отскакивают они от него и фашистов под корень секут…
— Значит, жив? — без конца повторяла я.
— Само собой. Не будь я Петром Федуновым, — заверил он. — Как только сюда перебросили, тут же послал меня, чтобы нашел вас живую или мертвую. И сына тоже… Где он?
— Едем! — от радости я снова обняла солдата.
Сказала это и побежала в дом. Передала радость матери, и пока она приходила в себя и крестилась, я быстро нахватала съестного, что под руку попало, сунула в карман фотокарточку маленького Гайто (он еще спал), не забыла и араки прихватить — и к лошади. Пришлось солдату пожать плечами и забираться рядом со мной в двуколку.
За околицей предложила Федунову попробовать нашей араки, выпить за здоровье Аппе. Думала сделать добро.
А Петр открыл бутылку, понюхал и сказал:
— Непьющий я. Если только за здоровье командира своего, супруга вашего. Уж как он расхваливал, бывало, это зелье. Говорит, хоть бы перед смертью поднесли.
В приметы и дурное слово не верю я, но тут будто кто шилом кольнул меня — перед смертью… А Петр глотнул араки, сплюнул, закашлялся.