— Мы узнали, что в этом лесу высадился отряд десантников во главе с Батей. Его мы и ищем!
— В гестапо или в полиции вас проинформировали?
«Начинается», — подумал Хатагов, но решил на колкости не отвечать.
— Мы видели вас вчера утром. Вы проходили мимо деревни, лесом. Батя, дорогой, не испытывайте нас, вы же видите, что мы свои.
— Бати здесь нет. Он вчера перебазировался. А мы — местные.
— Товарищ полковник, — упрекнул его Хатагов, — зачем комедия! Вся наша надежда на вас. Нас много, а связи с Москвой нет. Вы понимаете…
— Ты не горячись, — прервал его Батя (это точно был он), — ну, предположим, я вам поверил, принял вас в отряд. Но вы ведь попросите вооружить вас. А чем? Свое отдать?
На этих словах Батя положил руку на маузер, висевший у него на правом боку под распахнутой плащ-накидкой.
— Сами добудем, — продолжал горячо Хатагов. — Приходилось.
— Почему ушли от Кузнецова?
— Приказ выполняли! Его же приказ.
Ни Хатагов, ни его друзья не могли даже предположить, что их действия, их пребывание в отряде Кузнецова были отлично известны полковнику Линькову; он вел за ними наблюдение в лесу, и двое местных жителей, с которыми беседовал Хатагов, дали знать Бате, что его отряд разыскивают попавшие в тяжелое положение партизаны. Имел он и другие данные о делах группы Хатагова. Но обстановка требовала проверки людей в личной беседе, требовала крайней осторожности и осмотрительности.
— Вас тут четверо да шестеро ждут вашего сигнала…
— Откуда знаешь, сколько нас? — перебил его Хатагов.
Линьков улыбнулся:
— Лес шепнул на ухо. Вот ты говоришь, что горец, осетин, — спросил неожиданно он. — Напомни-ка мне имена знакомых тебе земляков-офицеров. Может, найдутся общие знакомые.
Хатагов назвал нескольких, в том числе Хаджи-Умара Мамсурова, сказав, что это его сосед по селению Ольгинское.
— Правда? — обрадовался чему-то Линьков. — Полковник Ксанти, так, кажется, называли этого осетинского «испанца»?
— Да, — ответил Хатагов, и в душе у него потеплело. — О нем Хемингуэй писал, как о герое Испании.
— Я знаю его.
— Он теперь дивизией командует, — дополнил свои слова Хатагов.
— Вот какие у тебя прославленные земляки.
— Мои земляки в бою не подводили и нигде себя в обиду не дадут! — сухо сказал Хатагов.
— Знаю, знаю… — поспешил Линьков сгладить неловкость. — И под Питером беляков били, и на севере англичанам и американцам от них доставалось на орехи… да и в Дунайской… Словом, многие твои земляки и теперь храбро дерутся…
— А каков же я, хотите спросить?
— Угадал, дорогой мой!
— А вы, Батя, испытайте нас в деле!