Мои седые кудри (Джатиев) - страница 83

После каждой строфы делалась пауза, в которую Федоров и Трошков вплетали повтором последнюю строку:

Сам Хатагов, увлекшись мелодией, вытягивал эту строку низким густым басом.

В разгар пения Петр Трошков поднялся и покинул блиндаж. Федоров вопросительно посмотрел на Плешкова. Тот подмигнул командиру и крикнул через стол:

— Залог оставил, — и Плешков кивнул на пулеметную ленту и пояс с гранатами, лежавшие в углу блиндажа. Потом пояснил: — За музыкой пошел.

Вскоре Петр Трошков вернулся с баяном и, будучи мастером своего дела, растянул мехи.

Поплыла плавная мелодия вальса, закружились пары. Валя подошла к Хатагову и, глядя на него влюбленными глазами, положила руку ему на плечо. Федоров танцевал с Галей, Чуприс элегантно кружил Марию. Иван Плешков поочередно приглашал радисток.

Потом гармонист играл «Барыню» и «Камаринскую», а когда зазвучала лезгинка, Хатагов пустился в такой стремительный танец, что все невольно залюбовались танцором. А был он весьма охоч до пляски и часто по просьбе партизан плясал перед ними, веселя усталых от ночных походов бойцов.

Петр Трошков играл самозабвенно, то запрокидывая голову, то кладя ее чуть ли не на самые лады баяна, словно прислушиваясь к льющимся звукам. Потом он перешел на ритмические плясовые мотивы, и тут душа Ивана Плешкова не выдержала, тем более что он накануне ужина сочинил частушки и жаждал их пропеть своим друзьям. Он выпрямился, потом как-то лихо присел и, загребая пол ногами, пошел по кругу. «И-эх!» — приговаривал, становясь то на пятки, то на носки. А потом, прихлопывая по голенищам сапог, запел:

Все рассмеялись и захлопали в ладоши, а экспансивная Валентина сама хотела пуститься в пляс, но ее удержала Галя. Плешков же, ободренный аплодисментами, продолжал:

— Браво! Молодец, Иван! — кричал, хлопая в ладоши, Федоров.

— Повтори, дорогой! — просил Хатагов.

Валя, улучив момент, умудрилась на ходу поцеловать Плешкова, а он уже выбивал мелкую дробь ногами и пел:

Может быть, партизанский ужин завершился бы скоро и сам по себе, но сейчас его прервал посыльный. Он вошел в блиндаж и подал Федорову шифровку. Тот посмотрел ее, сдвинул брови и подозвал комиссара. Хатагов несколько раз прочитал радиограмму и, возвращая ее Федорову, развел руками: дескать, ничего не попишешь, приказ Центра.