— Да, садист, — согласился он со мной, проводя рукой по спине. — Но кто я для тебя.
— Мучитель! Я на вас в суд подам за избиение и изнасилование! — пообещала ему.
— Даже так, — чуть насмешливо. — А всё же, я твой муж?
— Нет! — замотала головой и вскрикнула от очередного шлепка.
— Неправильный ответ, — отозвался манаукец.
Его пальцы пробрались под резинку трусиков и стали медленно стягивать их вниз. Мучительно медленно.
— Не надо, прошу, — чуть всхлипнула.
— Кто я? Дорогая. Кто?
— Гад ты! — выкрикнула я. — Садист! Друг друга с сестрой стоите. Можете веселиться и дальше, только без меня! Перестань! — взвизгнула.
Он потянул резинку трусиков вверх. Я с облегчением вздохнула, и трусики опять полезли вниз.
— Хватит! — потребовала. Но услышала уже набивший оскомину вопрос:
— Кто я, дорогая?
Я закусила губу. Подняв голову, посмотрела на картину, которая висела над креслом. На ней было изображено бушующее море, наполненное грозовой синевой. Такое же море, только ледяное, было внутри меня. Он же отстанет, если я скажу то, что он хочет услышать? Он хочет, чтобы я была послушной.
— Вы понимаете, если сейчас изнасилуете меня, я вас убью? Один раз я это пережила. Я не прощу вас, особенно после того, как вы узнали, что я жертва насилия.
Горячие ладони легли на мои лопатки и медленно стали двигаться вниз. Я выгнулась от неожиданной ласки.
— Дорогая, я не насилую тебя. Это супружеский долг. Я, как муж, должен удовлетворить все твои потребности, даже интимные, — в голосе ни грамма насмешки, зато столько волнительной страсти.
Он резко сдёрнул трусики вниз, а я поднялась на локтях, оглядываясь, но не смогла увидеть своего насильника.
— Да пошёл ты со своим супружеским долгом! Не сумел взять пьяной, решил сейчас отыграться?
Манаукец опустился на колени. Руками смял ягодицы. А затем я задохнулась от неожиданности, когда горячий язык ласково прошёлся между складок, пробираясь к клитору.
— Не надо, прошу, — взмолилась я, сжимая колени. Но защититься от манаукца не могла. Его пальцы проникли в лоно. Я задрожала, внутренне сжимаясь. Вот оно! Сейчас начнётся. Сейчас боль разорвёт тело. Я ждала, затаив дыхание, боясь и всхлипывая. Но боли не было. Я звала её, но она не приходила. От чуткого языка я вздрагивала от необычного наслаждения. Мужские пальцы погружались всё глубже, внизу живота разгоралось томление. Язык возвращался, когда пальцы оставляли лоно. Я часто задышала, закусив губу.
— Прошу… — взмолилась. Стоять становилось невозможно. Слабость охватила тело.
— Что просишь? — уточнил Тамино.
Он встал, склоняясь надо мной.