– Архивная база, – против воли выговорил Тихон. Он не заметил, как створ поднялся и впустил двоих военных. Он даже не успел разглядеть их знаки отличия – тот, что допрыгнул до кровати первым, нанес ему прямой удар открытой ладонью, и Тихона отнесло к санблоку. Второй перевернул его на живот и, прижав шею коленом, завел ему руки за спину.
За ними вошел Игорь. Прежде чем обратиться к Тихону, он снял допуск со всех программ, включая спортивные новости.
– Без интервидения поживешь. Да, талантливые дети – это беда. А я ведь тебя предупреждал. Зачем ты полез в базу?
– Хотел найти.
– Кого? У тебя, кроме Школы, ничего нет. И никого, ясно?
– Себя хотел найти.
– Себя?! Это красиво.
– И родителей.
– Родителей? – изумился Игорь. – На черта они тебе?
– Так просто.
– Молодец. Достойный ответ для солдата. Закрыли все, что могли: и платформу, и каналы связи, так нет, нашелся умник, начал посылать какие-то подозрительные запросы. Может, ты шпион?
– Что, не похож? – разозлился Тихон. – Вон, посмотри на заднице – третья нога растет.
– Ценю чувство юмора. Кару получишь со скидкой: всего четыре балла. Это мало, в следующий раз будет больше.
Молчаливые парни с сержантскими шевронами подняли Тихона за локти и вынесли из кубрика. Его поволокли по стрелкам в сторону восемьдесят девятого прохода. В коридорах оказалось неожиданно много народа – у каждого был желтый штамп курсанта, и все, как один, смотрели на Тихона. Он пытался разглядеть в их лицах поддержку или хотя бы сочувствие, но их глаза не выражали ничего, кроме любопытства.
На восемьдесят седьмой стрелке Игорь свернул вправо, и конвоиры последовали за ним. Курсанты неторопливо шли сзади, из боковых проходов к ним присоединялись все новые и новые люди, и вскоре из них образовалась целая толпа. Если б не униформа, их можно было принять за обычных граждан, среди которых попадались и девушки, и дряхлые старики.
Где-то в самом углу, у последних четных коридоров, лейтенант остановился и приложил ладонь К гладкой панели. Широкие ворота раздвинулись, и Тихона втащили в большую комнату, залитую ярким светом. Помещение было пустым, лишь в центре, на круглом возвышении, стояла плоская койка с четырьмя вертикальными мартами по углам.
Курсанты вошли и расположились амфитеатром, оставив узкий проход от ворот к несимпатичному ложу. Тихоном овладела смутная тревога. Несомненно, кровать предназначалась для него, однако едва ли наказание сводилось к прилюдному сну или чему-то в этом роде, да и металлические столбы выглядели жутковато.
– Я ни в чем не виноват, – запротестовал он, заранее зная, что это бесполезно.