Оплывшие свечи в массивных серебряных подсвечниках освещали обитые деревом стены, тяжелую мебель.
Молодая негритянка в белом батистовом фартучке и белой наколке на курчавых волосах внесла на подносе три чашки с дымящимся супом и поставила перед каждым.
Гек схватил было ложку, но мисс Уотсон остановила его:
— Гекльберри!
Гек положил ложку на место.
Вдова и мисс Уотсон наклонили головы, сложили перед лицом руки и зашептали молитву.
Гек тоже сложил перед лицом руки, но не молился, а неотрывно смотрел на чашку…
…Там плавали золотистые кружки жира, звездами нарезанная морковь, жгутики поджаренного лука, нежно-зеленый горошек.
Окончив молитву, вдова и мисс Уотсон перекрестились…
…Гек тоже перекрестился. Потом опустил руку прямо в суп, пошарил там пальцами, выловил кусок мяса, поднес его ко рту.
Мисс Уотсон ужаснулась:
— Гекльберри!
…Гек замер.
Вдова Дуглас ласково улыбнулась Геку и показала, как надо правильно есть.
Она тремя пальцами очень изящно погрузила ложку в суп, потом плавным круговым движением от себя понесла ее ко рту, вытянула губы навстречу ложке, бесшумно втянула содержимое, пожевала сомкнутыми губами, проглотила. После чего снова ласково посмотрела на Гека и улыбнулась ему.
«У! Залягай тебя лягушка!» — подумал Гек, глядя на вдову чистым взором.
Во дворе дома вдовы Дуглас.
Джим, большой негр вдовы, пошептал что-то над волосяным шаром, подбросил его и уронил на землю. Потом стал на колени, приложил ухо к шару и прислушался.
Гек сидел рядом на корточках с трубкой в зубах, внимательно следил за действиями Джима. Они были во дворе возле кухни. Через открытую дверь и окно кухни были видны хлопочущие у плиты две кухарки-негритянки. Пятеро негров работали во дворе.
Джим сказал:
— Он не хочет говорить. Бывает иногда, что без денег он нипочем не станет говорить.
Гек молча вытащил из тайника за поясом двадцатицентовую монету, протянул Джиму.
Джим взял деньги, понюхал, покусал, потом поднес к свечке и озадаченно покачал головой:
— Фальшивая.
Гек возразил:
— А ты положи ее на ночь в сырую картофелину. Утром меди совсем не будет видно, так что ее и в городе кто угодно возьмет с удовольствием. А не то что волосяной шар.
Джим вздохнул, сунул монету под шар и опять лег, прислушался.
На этот раз все оказалось в порядке. Шар стал нашептывать Джиму, а Джим пересказывал Геку:
— У вас в жизни будет много горя, но и радости тоже побочно. Вам встретятся две женщины: одна блондинка, а другая брюнетка…
Гек перебил:
— Ты его про Папашу спроси. Что он собирается делать?
Джим снова послушал шар и сообщил:
— Ваш Папаша сам еще не знает, что ему делать: то думает, что уйдет, а другой раз думает, что останется. Около него два ангела — один весь белый, другой весь черный. Белый научит его добру и улетит, потом прилетит черный, все дело испортит.