— Джим! — позвала его жена.
Джим спрятал шар в карман своих полотняных брюк и сказал на прощанье:
— Алучше ни о чем не беспокоиться, Гек, может, Папаша и вовсе утонул. Может, он и был как раз тот утопленник, которого выловили прошлой весной.
Гек помолчал, потом сказал:
— Спроси у него, где был Моисей, когда погасла свечка?
— Какой Моисей?
— Из Библии.
— Какая свечка?
— Все равно какая.
Из глубины двора раздался голос мисс Уотсон:
— Джи-им!
— Иду! — Джим поднялся. — А где был Моисей, когда погасла свечка?
— В темноте! Вот где! — ответил Гек.
Джим заржал.
Гек попросил:
— Джим! Ты вот что… Не говори никому, что я тут с тобой… А то скажут: совсем пропащий человек Гек, с неграми компанию водит.
— Ладно, сынок, — пообещал Джим.
Гек остался один.
Сияли звезды, и листва на деревьях шелестела так печально, где-то далеко ухал филин, завыла собака… А ветер все нашептывал что-то, и Геку стало страшно и тоскливо. Он выбил о колено трубку, поднялся и пошел к дому.
Гек осторожно, стараясь не шуметь, вошел в дом. Часы в столовой пробили полночь. Он взял свечу, на цыпочках поднялся по лестнице на второй этаж, открыл дверь…
…Папаша сидел у стола, слегка покачиваясь на стуле. Одну босую ногу он задрал на колено и время от времени пошевеливал пальцами. Папаше лет около пятидесяти, и на вид не меньше того. Волосы у него длинные, нечесаные и грязные. Баки свалявшиеся. Лицо бледное, как рыбье брюхо, а одежда — сплошная рвань.
— Ишь, как вырядился, фу ты, ну ты! — проговорил Папаша, оглядев Гека с головы до пяток. Вытянув босую ногу, ухватил Гека пальцами ноги за рубашку и потянул к себе.
Затем ткнул пальцем в лежащую на столе раскрытую книгу:
— А ну-ка прочти!
Гек стал читать по слогам:
— Тогда говорил им: «Чье это изображение и надпись?» Они сказали ему: «Кесаревы».
— Правильно, — Папаша положил ладонь на книжку, — читать ты умеешь, а я думал, врут люди… Он поднял книжку и швырнул ее через всю комнату. — Твоя мать ни читать, ни писать не умела, так неграмотная и померла. Я ни читать, ни писать не умею, он, смотри ты, понабрался благородства, пока меня не было. Хорош сынок, нечего сказать. Кто тебе велел набираться этого дурацкого благородства? Скажи, кто тебе велел!
— Вдова, — ответил Гек.
— Вдова? А кто это ей позволил совать нос не в свое дело?
— Она думала, что ты утонул…
— Ладно, нечего языком чесать: ты вот что… Ты ей скажи, пусть мне даст триста долларов. Где это видано, чтобы дитя у родного отца задаром отнимали.
— Она не послушает.
— Послушает! А не то я ей покажу, кто мальчишке хозяин. Она у меня раскошелится. Ну-ка, сколько у тебя в кармане? Мне деньги нужны.