— Увы, увы, наш бедный брат! Мы так и не повидались с ним. О! Как это тяжело! Как это тяжело!
Король, приговаривая, пропускал золотые монеты сквозь пальцы:
— Ах вы, мои желтенькие! Ах вы, мои глупенькие! Ах вы, мои ласковые!..
Король, Герцог и Гек были в отведенной им комнате. На стенах висели безделушки, которыми девушки так любят украшать свои комнаты.
Герцог прервал бормотанье Короля:
— Где ваша выручка за «Жирафа»?
Король не сразу понял вопрос, потом вытащил из кармана кожаный мешочек и показал Герцогу:
— Вот!
Герцог взял из его рук мешочек, развязал его и высыпал золотые монеты на кровать, потом достал свой мешочек и присовокупил к общей куче.
— Здесь шесть тысяч четыреста сорок долларов! По три тысячи двести двадцать на каждого! Это большие деньги, ваше величество!
— А я? — спросил Гек.
Герцог кинул ему золотой:
— На! — и, обращаясь к Королю: — Берем все это и сматываем удочки!
— Что? Уйдем, как дураки, и оставим на восемь-десять тысяч добра, которое только и дожидается, чтобы его продали? Вы совсем уже озверели, ваша светлость…
— Нехорошо отнимать у сирот последнее.
— Господь с вами, они молодые, здоровые, что им стоит заработать себе кусок хлеба…
— Нет, — Герцог покачал головой. — Я не согласен.
— Ну хорошо, — Король развел руками. — Представим себе, что им оставили, и что будет: не сегодня-завтра они повыскакивают замуж за местных оболтусов, и те за полгода пропьют и пустят в трубу все наши денежки. Этого вы хотите?
Герцог подумал и вздохнул:
— Ну что ж, несчастья сокрушили мой некогда гордый дух! Я уступаю и покоряюсь. Такой мой жребий: быть втоптанным в грязь железной пятой деспотизма. — Герцог поклонился. — Пошли рыдать, а то начнут сплетничать на наш счет.
Гроб стоял в углу гостиной дома Уилксов на двух стульях. Вокруг в траурном молчании стояли друзья и соседи Питера Уилкса. Среди них: мясник, человек в шляпе, человек в сюртуке, экономка, три приятельницы девочек, доктор.
Король с Герцогом, обняв друг друга за плечи, а свободной рукой утирая глаза, медленно и торжественно направились к гробу.
Гробовщик легонько постукал длинными пальцами по голове Гека и, показав на свою голову, дал знать, что надо снять кепку. Гек снял.
Король стал по одну сторону гроба, Герцог — по другую, оба опустились на колени и, упершись лбами в гроб, принялись молиться не вслух, а про себя.
Гробовщик на цыпочках пробрался к стоящей у стены фисгармонии. Там уже сидел сеньор Альварес.
— Разрешите… Простите… — бормотал гробовщик, пододвинул стул и сел рядом с помощником.
Король, наконец, поднялся с колен и произнес вслух: