От таких раздумий складочка между бровями миссис Уингэм пролегла отчетливее. С некоторых пор вдова стала замечать за собой упадок духа, причиной которого, по ее мнению, могла быть усталость или перспектива потерять дружеское расположение дочери. Утренний визит к кузине не помог решить проблему. Леди Педнор не только попыталась разрушить ее мечты о блестящем замужестве Фанни, но и зачем-то напомнила ей о Ричарде Кентоне.
Не то чтобы мысли о Ричарде сильно ее тревожили. Между ним и Фанни была детская влюбленность, но оба вели себя очень хорошо. Ричард вроде бы понял, что у него не получится содержать жену на лейтенантское жалованье, и мужественно согласился с миссис Уингэм в том, что было бы неправильно обручиться с Фанни, не дав ей посмотреть мир. Да и Фанни ничуть не возражала против планов матери провести сезон в Лондоне. Она всегда была послушной дочерью, а если порой и проявляла упрямство, оно никогда не выливалось в приступы гнева или чрезмерные капризы. Оказавшись в обществе, она вела себя как положено: не теряла головы от непривычного ей веселья, но и не огорчала мать отказом от развлечений. Поклонников у нее было полным-полно, однако потенциальных женихов среди них немного, поскольку отсутствие состояния отталкивало тех, для кого в невесте важны не только знатное происхождение и красота. Миссис Уингэм это предвидела. Она всем сердцем надеялась найти для дочери подходящего мужа, и все же до того, как на Альбемарль-стрит стал захаживать лорд Харлестон, о такой блестящей партии она и не мечтала. Его светлость, впервые увидев Фанни в ассамблее «Олмакс», попросил леди Педнор представить его матери девушки. В тот вечер он вел любезную беседу с миссис Уингэм, пока Фанни танцевала контрданс с юным мистером Бьютом, и вдова поняла, что перед ней тот самый человек, который сможет осчастливить ее дочь. Потом он пригласил Фанни на танец, а в один из следующих дней приехал на Альбемарль-стрит и уговорил миссис Уингэм отпустить девушку на вечеринку, устроенную им в Воксхолл-Гарденс. С того дня он сопровождал их повсюду, и если поначалу миссис Уингэм не была уверена в серьезности его намерений, то все ее сомнения развеялись, когда однажды утром – разумеется, по его просьбе, – к ней заехала его сестра, приветливая женщина, которая не только отнеслась к вдове с особой сердечностью, но и сделала комплимент красоте Фанни, сказав с улыбкой:
– Мадам, брат рассказывал, что у вас очаровательная дочь.
«Об этом леди Педнор не знала, когда пыталась перечеркнуть мои надежды», – размышляла миссис Уингэм, поднимаясь по лестнице к парадному входу своего дома.