В роте, куда капитан Карпов заглянул по дороге в штаб, из офицеров присутствовал лишь его заместитель, капитан Архангелогородский. Заместитель по воспитательной работе, этот безнадежно штатский человек, сидел в канцелярии и, как всегда, играл в компьютерные игры. До появления компьютера в армии у офицера Архангелогородского, не осанистого, с природно пухлыми боками и копотливой смешной походкой, было по-настоящему полезное хобби: он переплетал книги, сшивал воедино журнальные публикации, брошюровал блокноты. Солдаты не чаяли бы в нем души, если бы его демократизм и словоохотливость не чередовались бы с визгливой обидчивостью и необъективностью. Кажется, понимание того, что он находится не в своей тарелке, мешало ему двигаться по середине пути. При этом в нем не чувствовалось именно трагической неуместности, что было капитану Карпову симпатично. Казалось, Архангелогородскому было бы так же неуютно не только в армейской, но и в любой другой людской среде, и абсолютно хорошо ему было бы в том месте, о котором он кое-что подсознательно знал и которое в итоге, возможно, обернулось бы для него все той же чуждой казармой.
Теперь капитана Карпова не задевало, что его заместитель в разговоре называл его по-граждански — Алексеем, даже без отчества, нивелирующего вечную застенчивость субординации. Странно, в капитане Архангелогородском капитан Карпов отмечал иное, нежели у других сослуживцев, сочувствие своему горю, не соотнесенное с обязательностью смерти, а адресованное напрямую пострадавшей душе капитана Карпова. Он увидел в капитане Архангелогородском родственную человечность, то есть человечность, которую не сразу и распознаешь сквозь разного рода церемонии. Черные завитушки на голове Архангелогородского, с которыми тот безуспешно боролся, дабы они не усиливали и без того антивоенную его внешность, теперь показались капитану Карпову очень знакомыми, будто взятыми из собственного детства или из семейного фотоальбома. Он даже испугался этого дуновения близкого родства с капитаном Архангелогородским.
Капитаны беседовали о перспективах армейской службы. Карпов выглядел покладистым, Архангелогородский — настойчивым.
— Прочитал сейчас в «Известиях», — сообщал Архангелогородский, — что в следующем году планируется сокращение офицерского состава на триста пятьдесят тысяч. Это на треть или больше? Если взять нашу роту, то кто-то из нас должен тю-тю отсюда?
— Да, это непременное условие реформы, — подтвердил капитан Карпов.
— То есть либо я, либо Николаев, либо Лагута?
— Еще есть лейтенант Кирпичников, есть я.