Гуммозов своей неравномерной походкой пришел через коридор на кухню, подозрительно посмотрел на Петра Ивановича, но только поздоровался, больше ничего не сказал. Петр Иванович подумал, не слышал ли Гумммозов в своей комнате его утреннего кукареканья, но решил, что вряд ли, а если и слышал, то, что? Вон Виктор Чистяков знаменитым артистам по-разному подражал, а петухом покричать всякий может.
«А может, он думает, что я того?» — подумал Петр Иванович и дальнейшим своим поведением постарался показать соседу, что он никак не «того», а совсем наоборот, трезвый и здравомыслящий товарищ.
— А не скажете ли вы, Геннадий Никитич, как вчера «Зенит» сыграл, — сделал он вид, что интересуется футболом, не учтя при этом, что, может быть, Гуммозов в силу своей ноги определит этот вопрос как бестактный или даже провокационный.
Однако Гуммозов виду не подал: ему очень хотелось выведать, не намечаются ли у Петра Ивановича где-нибудь на стороне серьезные отношения. Не знал, как подойти к этому вопросу. Игнорируя «Зенит», начал издалека о том, что вот скоро Троица и не собирается ли, мол, Петр Иванович съездить на кладбище проведать покойную Антонину Александровну. Выяснилось, что Петр Иванович поедет как всегда, но этот ответ тоже не открывал подлинных намерений Петра Ивановича. Ведь могло быть так, что сегодня поедет на кладбище, а завтра с молоденькой в загс — мало ли охотниц найдется на комнату в малонаселенной квартире? Отметил молодцеватую походку Петра Ивановича, когда тот покидал кухню.
«Ишь, разыгрался, — неодобрительно подумал Гуммозов, — ну, прямо петушок». И на этот раз неведомо для себя попал в самую точку.
А Петр Иванович надел на голову искусственную, под соломенную, шляпу и вышел на улицу. Он подумал, что Гуммозову в его свободные дни показалось бы странным его круглосуточное сидение дома в летнюю погоду, да и для здоровья пешеходные прогулки полезны. Кроме того, все еще не были приобретены книги по современному куроводству, так что прогулка приобретала к тому же и некоторую цель.
Червь сомнения, однако, точил душу Петра Ивановича: а вдруг все-таки Гуммозов слышал его петушиный крик? «Да хоть бы и слышал, — во второй раз подумал Петр Иванович, — вон Виктор Чистяков, — он вспомнил, что уже думал о Викторе Чистякове. — Ну не Виктор Чистяков, — подумал Петр Иванович. — Даже если слышал, то и что? Да признайся я ему сейчас открыто во всем, он и то не поверит, — от такой неуязвимости Петр Иванович почувствовал большое облегчение и уверенность в себе. — Нет, никто не догадается, — подумал Петр Иванович. — Прежде чем наука это явление откроет, таких петухов должен не один десяток появиться».